Книга осенних голосов - [16]

Публикация производится по инициативе общественного движения «Чистое небо над Санкт-Петербургом», созданного Михаилом Пестовым, другом Игоря Печереги. Основная идея движения – «чистое» творчество, без наркотиков и алкоголя.

© Печерега И., 2015

Камера-одиночка

Змеи, жабы, слизь и влага.

Прокаженная судьба.

Вот теперь – моя ватага.

Вот теперь – моя изба.

Нет ни выхода, ни входа.

Ни дверей нет, ни око́н.

Где ты, жалкая свобода?

Где ты, призрачный мой сон?

Только мне не одиноко.

У меня теперь внутри

Брызжут в сердце гнойным соком

Змеи, жабы, упыри!

Не согреться больше светом

Дорогих мне сердцу лиц.

Для меня отныне нету

Никого милей мокриц.

Может, свистнуть что есть мочи,

Бросить вызов тишине.

Только чья-то смерть хохочет

Мертвой тенью на стене.

Или крикнуть что есть силы

И спросить свою судьбу:

Далеко ли до могилы?

Или я уже в гробу?

Тоска

Затуманенным взором

Сумрак ночи ласкал.

Сквозь оконные шторы

Просочилась Тоска.

Подошла, села рядом.

Из-под длинных ресниц

Обвела томным взглядом,

Бездной черных глазниц.

И чуть слышно спросила:

«Что, заждался, родной?!

Я тут рядом бродила,

Что-то скучно одной».

Нету сил, нету мочи

Без тебя жить и дня.

Твои грустные очи

Так и манят меня.

Надоело быть вольной

И ночами искать.

Без твоих меланхолий

Я Тоска – не Тоска.

Что молчишь? Может, речи

Не печалят мои?!

Я безмолвно отвечу

Своей горькой любви.

Никого мне не надо.

Мне с тобою покой.

Затуманенным взглядом

Я обвенчан с тоской.

Бокал

Не умею плести кружевные я речи.

И пусть клеит другой голливудский оскал.

Я лишь молча зажгу, словно звездочки, свечи.

И скажу: «Дорогая! Возьми свой бокал!»

Пей до капли, до дна за меня, хулигана,

Ты поверь, ты еще не видала таких.

Нет, нет – это не бред, я еще ведь не пьяный.

Я еще не испил поцелуев твоих.

Мы еще не бросалися в бездну желанья.

Ты почувствуешь это – кто тебя так ласкал?!

Только вот затянулося что-то молчанье.

Дорогая моя, подними свой бокал!

Дыба

Изломаю тебя, исцелую.

Изомну свежих прелестей пьянь.

Полюбил я тебя вот такую,

Молодую красивую дрянь.

Полюбил я тебя на погибель.

Полюбил я тебя на беду.

И висеть мне на чувственной дыбе

В стихображном угарном бреду.

И мысли поднялись под вражьи знамена

Посвящается жене – Алене Печереге

И мысли поднялись под вражьи знамена,

И долбят, бессвязно стучат иступленно

Тревожным набатом в мозгу воспаленном:

Алена, Алена, Алена, Алена!

Алена… Нет воздуха. Жутко и страшно.

Алена… О Господи… Нет – не вчерашний…

Пусть завтра… Пусть время вернет бытие.

Но… Боже, прости и верни мне ее!

Не грусти, моя милая мама

Не грусти, моя милая мама,

Что на праздник твой сын не приедет.

Время вертит судьбою упрямо.

В этом мире всему свой черед.

Пораженья сменяют победы.

За годами минуют года.

И все прежние горькие беды

Без возврата уйдут навсегда.

Не печалься, родная, я знаю,

Что ты ждешь, как и прежде, любя.

Я ведь тоже в разлуке страдаю.

Как же мне не хватает тебя.

Так гони же тоску и сомненья,

Память прошлых безрадостных дней.

И пусть счастье придет озареньем

В ярких брызгах бенгальских огней!

Не грусти, моя милая мама,

На мгновенье прикрой лишь глаза,

И в веселье застольного гама

Помолись за меня в образа.

Твой рай

Рыгая смех, давясь от слез,

Дивясь увядшими цветами,

Ты брел по куще диких роз,

Исколот нежными шипами.

Они вонзались невпопад,

Боль сладким ядом притупляя.

Ты думал – ты у Райских врат.

Но где распутство – нету Рая!

Дурманом терпким опьянен,

Питая Душу суррогатом,

Ты понял вдруг, что обречен.

За удовольствием – расплата.

И Свет и Тьма смешались вдруг.

Ветра измен сознанье крушат.

Ты угодил в порочный круг:

Кого любил – им стал не нужен.

Все, что берег, – теперь все прах

И плесенью утрат покрыто.

И едкий, липкий, мерзкий страх

Змеей вползал в твой дух разбитый.

Но ты в безумстве ликовал,

Смятенье духа презирая.

Во власть Зимы себя отдал.

Но там, где Холод, – нету Рая!

А Холод был всегда с тобой.

Он стал поводырем бесстрастным.

Ты завязал неравный бой.

Со Смертью блефовать опасно!

Но ты бежал, ты шел, ты полз,

Шипы терновника ломая,

Хватая с неба горсти звезд,

Дарил их всем, не разбирая.

Лечил нужду, спасал от бед

Двуликих жаб людского рода.

И растерял Тепло и Свет,

Тот, что дала тебе Природа.

Твоих щедрот костер горел,

Душой во мраке догорая.

Ты неожиданно прозрел:

Где Мрак – там тоже нету Рая.

Ты понял вдруг, в какой-то миг,

Что все былые страсти тленны.

И словно истину постиг:

Твой Рай – огонь Души безмерной!

Да, ты сумеешь все пройти.

Пусть нелегка твоя дорога.

Так, дай же Бог, в конце пути —

Тебя чтоб ждали у порога!

Пьявка

Мне все одно – что жить – не жить.

А хоть подохнуть, как собаке.

Или в тюрьме вонючей сгнить.

Иль чтоб ножом по горлу в драке.

С такою жизнью, как моя —

Не дай-то Бог – врагу не пожелаю.

Все верил – счастлив буду я.

Но счастья нет – и где найти – не знаю.

Все верил в чистую любовь,

Внимая дружбе бескорыстно.

Под сердцем спекшаяся кровь

От той любви – она была, как выстрел.

И дружба – все сплошной обман.

И здесь стремления не чище.

Друзья все смотрят на карман.

В кармане – грош, что ж – отдохни, дружище.

Бумагу мучает перо.

Как цепко впи́лась пьявкою апатия.

Давно мне ясно – от добра добро

Искать – неблагодарное занятие.

Охолодел душою я.

На сердце лед давно не тает.

Мой символ – гадкая змея.

Мой гимн – на кладбище играют.