Книга о странных вещах - [49]

По этой причине характер у жителей частного сектора буйный, а выходные дни они проводят в полном соответствии со своими представлениями о праздниках и счастье. А это значит, что пол-литра на компанию всегда мало.

Сидели два приятеля. В годах уже. По-видимому, из первопоселенцев. Тех самых, что канал строили и памятник Сталину на берегу ставили, а потом под покровом ночи убирали. Сидели они не просто так, а с интересом. Сколько было выпито, сказать трудно — бутылки в этом доме по году не сдавали, наверное, на машину люди копили.

И вот, как водится у «порядочных» людей, выпив, приятели поспорили. Один из них схватился за топор, но второй не растерялся и кухонным ножом, которым селедку разделывали, заставил оппонента навсегда забыть о своем преступном намерении. После чего — не пропадать же добру! — аккуратно допил водку и пошел домой.

В это время вернулся сын хозяина. Был он в реактивном состоянии и имел в этот день мечту набить кому-нибудь морду. Увидев бездыханного батяню, сынок возжелал мести, взял топор, которым не успел воспользоваться предок, и отправился устанавливать справедливость. Двумя ударами он ее и сотворил. Бросил топор, помянул убиенных принесенной с собой водкой и с чувством полного удовлетворения собрался пойти домой, тем более что дела у него там были неотложные — надо было посмотреть, какое наследство ему оставил покойный папа, и самогон прибрать, что открыто и теперь уже бесхозно на веранде стоял.

Но тут уже в дело вмешалась жена второго покойника. Увидев, что ее вероломно и неожиданно лишили кормильца, шустрая вдова заголосила и кинулась за обидчиком. В руках у нее всего-то и была, что кочерга, но воспользовалась новоявленная вдова этим орудием очень умело — обидчик пал, не дойдя метров трех до калитки.

Вы думаете, тем дело и кончилось? Обижаете, граждане. Все только начиналось! В дело вступил дядя и брат той стороны, что на бытовом фронте больше жертв понесла. Из охотничьего ружья он умело сравнял счет.

Улица гудела!

На дядю и брата была объявлена охота, он бежал и заперся в доме, а дом по всем правилам вендетты подпалила сестра вдовы, той самой, которая в одночасье сама стала покойницей.

Слава богу, приехала милиция, хотя и с некоторым опозданием. Боевые действия к тому времени грозили уже захлестнуть весь поселок. И если бы не милиция, то улица, скорее всего, обезлюдела бы.

А вы говорите, зачем милиция, зачем милиция! Да не будь ее, еще неизвестно, чем закончилось дело. В поселке живут люди серьезные, раз начав, они бы уже не остановились. Тут ведь дело принципа — так и равняли бы счет пока родственники и друзья не кончились, а ведь это, почитай, большая часть поселковых жителей.

Мюнхгаузены

Ах, какие отказные материалы мне приходилось читать при проверках! Чудо что за материалы. Работники милиции, особенно участковые инспектора, чудеса фантазии проявляли, отличались умом и сообразительностью.

В один из райотделов поступило заявление разгневанной селянки, что у нее из сарая неизвестным негодяем похищено четыре тонны угля. Получил это заявление участковый на исполнение. Ему бы взять да пройти по улице, посмотреть, куда следы угольной пыли тянутся. Все-таки всю ночь вор работал, не мог он следов не оставить. Но участковый инспектор был выше этого.

Он шустро смотался в метеобюро и взял справку, что весь месяц перед кражей лили проливные дожди, потом заглянул на угольный склад и получил там официальный документ, что уголь на базу поступил паршивый — ну явно не антрацит и даже не орешек, так, пыль угольная с примесями земли. После этого он осчастливил своим визитом заявительницу, цокая и вздыхая, осмотрел ее сарай с широкими щелями на крыше и, как вы понимаете, с чистой душой в возбуждении уголовного дела отказал, указав, что уголь у бабки никто не воровал, напраслину она на соседей возводит. Шли дожди, сарай у бабки со щелями, уголь с примесями, вот дожди эти примеси вымыли, оставив бабке чистый уголь, который, если его подсушить, порохом в печке гореть будет.

У другой заявительницы пропало два десятка гусей.

— Ты им крылья подрезала? — спрашивает участковый.

— Да зачем же домашней птице крылья-то подрезать? — удивилась опечаленная хозяйка пропавших гусей.

— Зря! — вынес резюме участковый и пошел отказывать в возбуждении уголовного дела по причине того, что стоял сентябрь, перелетная птица потянулась на юг, а бабка по глупости или неразумению своему крылья гусям своевременно не подрезала, вот домашняя птица и потянулась следом за дикими сородичами на юг и ждать их обратно надо не ранее весны.

Но даже этого мастера переплюнул один следопыт из участковых. Истинный Кожаный Чулок! В откормсовхозе свинью украли. Приличную хавронью, килограммов на двести. Так наш следопыт всю свиноферму исколесил, не боялся казенные сапоги в навозе испачкать и постиг-таки истину, что свинью, дорогие товарищи, никто не похищал. Характерные следы этой свиньи вели к проволочному ограждению по периметру фермы. В проволочном ограждении имелся проем, достаточный для бегства хавроньи. Измученная колхозной жизнью свинья бежала, оказалась на неохраняемой территории и углубилась в лес на расстояние около трехсот метров, где нашим следопытом и были обнаружены свежие кости и следы бурой жидкости, удивительно похожей на кровь. Это позволило следопыту сделать вывод, что жаждавшая свободы свинья была растерзана дикими собаками. Заметьте, не волками, а именно дикими собаками! Это он, видимо, по отпечаткам лап на месте зверского пиршества определил.