Книга о Петербурге - [9]

Под Нарвой в 1700-м сильный западный ветер помогал шведам — русским бил снег в лицо, когда они шагах в тридцати только и заметили наступающих. Паника, бегство — но всего этого Петр не застал, он был на пути в Новгород…

(Автор увлекся. Был ли сильный ветер в ту ночь в устье Невы, есть большие сомнения, — да и дул он, кажется, в обратную сторону. Ночью ли это случилось? Похоже, мои сведения устарели. Согласно шведским источникам, не было никакой непогоды. Ну и как нам быть? Обреченность на мифотворчество удручает, но что же делать с фатальной нечеткостью, неопределенностью, размытостью границ мифа? Ничего не буду исправлять. Сие, в скобках, поздняя вставка.)

…А вот вице-адмирал Нумерс имел возможность видеть здешний спектакль в подзорную трубу; жуткое зрелище должно было напомнить ему, наверное, о внезапных нападениях диких племен на цивилизованных европейцев в других частях света. В эти минуты тучи над вице-адмиралом сгустились и в прямом, и в переносном смысле, а сильный дождь ему был холодным душем (хотя тогда душа еще не знали). В конечном итоге эскадра, потерявшая два корабля, отошла в море.

Потери были с обеих сторон; у шведов — значительные. Оба капитана погибли. В плен попали не многие. Штурман с «Астрильды», голландец по происхождению, залечив раны, внял призывам Петра и перешел на русскую службу. Позже Петр поручит ему составить карту Каспийского моря, которая в свой час изумит парижских академиков: они представляли Каспий другим. Этим географическим достижением Петр подтвердит свое избрание иностранным членом Парижской академии наук. А вот интересно, Carl von Werden, Карл Петрович Верден, если просто по-русски, когда он проплывал заболоченные острова дельты Волги, вспоминал ли дельту Невы с ее протоками и островами, где над низкими берегами, подобно неведомой богине, царит сама Непредсказуемость?

Спустя три столетия 18 мая, день победы в устье Невы (уже по новому стилю), объявили флотским праздником — днем рождения Балтийского флота. Счел бы сам Петр день 7 мая (по старому) таковым праздником — это вопрос, но той победой он, безусловно, гордился. Можно с уверенностью утверждать: в день захвата двух шведских кораблей он был не просто весел, но счастлив. Нападать с лодок на корабли, оснащенные пушками, — это, с иной точки зрения, авантюра, но все получилось, и он проявил отвагу, он лично был в деле. Известно: на вражеский борт он поторопился взобраться в числе первых — с гранатой в руке; как ею распорядился, сведений нет, но у нас достаточно воображения представить выпученные глаза и дикий рык, прорезающий общий шум боя.

Кавалеры

Это действительно была личная победа Петра, для него персонально она означала многое.

Поражение под Нарвой в ноябре 1700-го, по сути, оказалось разгромом. Приятного, разумеется, для русского царя в том было мало, это понятно. Но в глазах Европы Петр, кроме всего, очутился в двусмысленной ситуации. В глазах Европы триумф юного Карла XII показался особенно ярким на фоне не вполне очевидных действий Петра. Так получилось, что царь покинул армию за день до того, как шведское войско, стремительно подошедшее к осажденной крепости, практически с ходу атаковало позиции русских. Отбывая в Новгород, Петр забрал не только своего фаворита Меншикова, но и Головина, фельдмаршала. Отечественные историки отъезд Петра из лагеря накануне сражения объясняют сочувственно, с пониманием (недостаточно сведений о намерениях противника, срочность надлежащих предприятий, расчет на ускорение ожидаемых подкреплений…), все так, но вот беда какая. Карл, потеряв лошадь и высокий сапог (где-то в болоте), так с одним сапогом и водил в атаку солдат, а «в честь» Петра выпустили в скором времени медаль не то в Ганновере, не то еще где-то (из разряда сатирических, неофициальных): некий человек, теряя царскую шапку и сломанный меч, бежит с поля боя (иные тоже спасаются), а он еще платком глаза вытирает. Чтобы ни у кого не возникало сомнений, как зовут беглеца, надпись FUGIENS PLORANT AMARE («Убегая, горько плакал») отсылает к соответствующему стиху Евангелия от Луки, — только апостол Петр, в известный час уцелевший ценой предательства (и тут еще та язва), не убегал, однако, а уходил. «Et egressus foras Petrus flevit amare». «И изшед вон, плакася горько». Без бегства.

Поражения бывают у всех. Карла XII ждет Полтава. Один Суворов не будет проигрывать.

Дело в другом.

Осадок остался, сказали б сегодня.

Но все — теперь никакого осадка.

И это личный праздник Петра — 10 мая он стал кавалером ордена Святого Апостола Андрея Первозванного, шестым по счету.

Не за взятие двух крепостей, а «за взятие неприятельских двух кораблей», и не как «Государь», а просто как «Капитан Бомбардирский» — «за тот над неприятелем одержанный авантаж», в котором участвовал сам, рискуя жизнью, как все.

Полагаю, в походной церкви было все чинно тогда и строго, все по закону, хотя и неписаному (официальный устав ордена появится не скоро еще).

Вот:

«После отдания благодарения Богу».

Это да. Здесь вам не Всешутейший всепьянейший и сумасброднейший собор с его глумленьями над церковной обрядностью. Тут все по чести.