Книга о Коране, его происхождении и мифологии - [90]

Однако известны случаи, когда призывы к джихаду служили выражением народно-освободительной борьбы. В XIX веке идея джихада была использована в восстании махдистов в Судане против английских колонизаторов, а в XX веке — в антиимпериалистической борьбе в Ливии, Алжире, Марокко, Иране, Ираке, Омане.

В наше время еще не перевелись фанатики, сеющие рознь между людьми, прибегая для этого к Корану, 78-й аят 56-й суры Корана содержит текст, который часто пишется на его заглавном листе с целью напомнить, что браться за него мусульманину следует после ритуального очищения: "К нему прикасаются только чистые". Но смысл этого предостережения теперь нарочито расширяют. "Правительство Индонезии запретило продажу столовой посуды, украшенной цитатами из Корана, и распорядилось конфисковать такую посуду во всех магазинах, — сообщает корреспондент Франс Пресс. — Это решение, отмечает он, принято под давлением мусульманского духовенства, обратившегося в официальные инстанции с запросом, "допустимо ли, чтобы освященной кораническими текстами посудой пользовались немусульмане, которые могут положить в нее пищу, запрещенную Мухаммедом?"[309].

С какой целью это делается, понятно.

x x x

В Коране от имени Аллаха сказано, что "мы ниспослали его, как арабский судебник" (К., 13:37). Конечно, в нем нет систематического изложения всех правовых норм и установлений. Но и содержащиеся в разных его сурах критерии "чистоты" и "греховности" в той или иной мере способствовали разработке в целом оригинальной шариатской законодательной системы, призванной регулировать отношения в семье и обществе, имущественное и уголовное право, фискально-налоговую и финансовую систему и т. д. Эти критерии определялись условиями раннефеодального общества с сильными пережитками родо-племенных отношений и рабовладельческого уклада. Но там, где до этого не существовало более прогрессивного кодекса, введение и такого права было делом позитивным. Следует отметить, что в ряде стран Азии и Африки его нормы, с теми или иными изменениями и дополнениями, дожили до наших дней.

Естественно, что использование Корана как идейной опоры Арабского халифата и как "арабского судебника" служило поводом, побуждавшим в первые века ислама к выдвижению положения о недопустимости перевода "слова Аллаха" с арабского на другие языки. Однако борьба с влиянием других религиозных культов и задача быстрейшего распространения ислама неоднократно вынуждали его проповедников отступать от этого принципа. Свидетельство этого содержится, например, у упоминавшегося нами историка Бухары Х века Мухаммеда Наршахи. "Первое время после обращения в мусульманство, — писал он, — жители Бухары читали Коран на персидском языке и не могли научиться арабскому языку. Когда наставало время рукуга в намазе (поясной поклон), особо назначенный для этого сзади их стоящий человек произносил "бакнита накнит", а когда приходило время делать саджа (земной поклон), тот же человек произносил "нугуния нугуни"[310].

Первый таджикско-персидский перевод Корана был осуществлен ат-Табари в Бухаре в 961–976 годах[311].

Картина, нарисованная Наршахи, повторялась в Средней Азии, частично на Ближнем Востоке и в период монгольского нашествия, когда оживилась деятельность буддистских миссионеров и служителей старых шаманских родовых и племенных культов. В то время ислам был принят монгольскими феодалами, военной и административной верхушкой ряда племен, причем вместе с обращением в мусульманство по приказам ханов разрушались храмы других религий. — Многочисленные примеры этому содержатся в документах того времени, отраженных в знаменитом "Сборнике летописей" ("Джами ат-таварих") Рашидаддина (1247–1318).

Имея в виду памятники XI–XIV веков, исследователь древнетюркской письменности С.Е. Малов отмечал, что "на первых порах принятия и закрепления среди народа ислама проповедникам этой новой религии приходилось вести борьбу и с монгольским шаманством, и с уйгурским буддизмом. Желая скорого и быстрого распространения ислама среди своих соотечественников, бухарские муллы, в виде исключения, издали даже постановление — фетву, которой разрешалось переводить Коран с "божественного" арабского языка на тюркский. Этим сильным исламским прозелитизмом можно объяснить, что до нас дошло несколько Коранов с толкованием (тафсир) на старом тюркском языке ("кашгарском") арабскими буквами"[312]. Их язык привлек внимание советских востоковедов-лингвистов[313].

Другие причины, связанные с формированием общенародного берберского языка, находили выражение в "еретических" течениях Северной Африки, сторонники которых в средние века хотели перевести Коран на берберский язык[314].

Появились переводы Корана и на такие языки, как малайский, яванский, урду, причем обычно эти переводы были буквальными, написанными под строками подлинника. В XIX веке переводы Корана стали печататься и латинским шрифтом типографским способом. Таков, например, уже называвшийся нами Коран, изданный в Аллахабаде в 1844 году в переводе и с многочисленными примечаниями и другими шиитскими материалами маулави Абдул Кадира. Но среди суннитов переводы Корана продолжали маскироваться комментариями и в XX веке. Примером может служить изданное в Казани в 1914 году толкование Корана Мухаммеда Кямиля Мутыги Тухватуллина "Татарча Куръани тафсир", где рядом с арабским текстом дан перевод его на татарский язык.