Книга о Боге - [8]

Шрифт
Интервал

— Послушайте, разве вы не понимаете, что вам это не по силам? К тому же эту страну вы прекрасно знаете, ведь именно туда вы ездили по службе во время Тихоокеанской войны и, неожиданно оказавшись в самом эпицентре военных действий, чудом уцелели. Даже если вы поедете один и будете совершенно свободны, все равно это опасно. Или вы совсем не ощущаете усталости, которая должна была накопиться за эти долгие годы? Передохните немного, в конце концов сядьте и опишите свой жизненный путь, чтобы дети и внуки могли потом прочесть, тоже хорошее времяпрепровождение, разве нет?

— Да, жена тоже волнуется, так что, думаю, это будет мое последнее путешествие, — ответил он. — Через три дня пройду медицинское обследование, тогда и посмотрим. Так что не беспокойтесь.

Когда он уходил, я, как обычно, проводил его до выхода, и, когда мы прощались, он вдруг сказал:

— Сэнсэй, можно, я пожму вам руку?

Раньше он никогда не говорил ничего подобного. Поэтому я удивился, но протянул ему правую руку. Его ладонь была холодна, да и сам он выглядел не лучшим образом. Я постоял на крыльце и, пока он не скрылся за воротами, провожал его взглядом.

Не прошло и двух недель, как я совершенно неожиданно получил от его жены телеграмму, извещающую о его смерти. Я просто не мог в это поверить. Дочь связалась с правлением Общества и удостоверилась, что он действительно скончался. Я отправился на похороны, где узнал, что через три дня после нашего с ним разговора он лег на обследование в больницу, там у него обнаружили рак, сразу же оперировали, но спасти его уже не удалось.

Я до сих пор не могу поверить в смерть С. Не потому ли, что так и не удосужился ответить на его вопрос? Быть может, именно надежда все-таки получить ответ и заставляла его заходить — а он делал это раз пятьдесят — ко мне по дороге на очередную встречу членов Общества любителей литературы? Распространено мнение, что старики ездят за границу не потому, что их интересует культура, живопись или архитектура, просто они хотят оказаться в непривычной обстановке, поглазеть, как живут люди в других странах, расслабиться. Наверно, это суждение справедливо и по отношению к нему, но однажды, вернувшись из Франции, он сказал мне одну очень странную вещь:

— В этот раз нас водили в собор Парижской Богоматери. В Европе везде полно великолепных старинных церквей, но до сих пор я видел их только из окна автобуса и считал, что они — символ доренессансного христианства, памятники древней архитектуры, и только. Однако на этот раз, — может быть, так было запланировано, не знаю, — нас высадили у собора Парижской Богоматери и провели внутрь. Это было потрясающе! Величие самого здания можно оценить и из окна автобуса, но когда мы вошли и я увидел множество коленопреклоненных людей, я был потрясен. Я всегда считал, что революция освободила французов от религии. Сэнсэй, а как современные французы относятся к Богу?

Я не принял его вопрос всерьез. Я думал тогда о том, что встреча членов Общества уже началась, и подспудный смысл этого вопроса ускользнул от моего внимания. А ведь застенчивый С. просто хотел таким образом все-таки вытянуть из меня мое мнение о Боге. К сожалению, я так ничего ему и не ответил. Для С. это был, скорее всего, вопрос жизни и смерти, а я отмахнулся от него, решив, что у нас еще будет возможность поговорить…

Да, ведь и позже, когда С. вернулся из путешествия по Северному Китаю, он, подробно рассказав мне о том, какое впечатление произвела на него экскурсия в Храм Неба в Пекине, сказал:

— Когда я поднялся на крышу Храма и увидел совершенно чистое, без единого облачка осеннее небо, я представил себе, как древние китайцы взирали отсюда на небесных богов, и вдруг преисполнился таким благоговением, что готов был упасть на колени, но вовремя вспомнил, что современный Китай — коммунистическая страна, религия там отрицается, да и сам Храм Неба стал просто историческим памятником. А как же древнее Небо, древние боги? Что они теперь для китайцев? — Договорив, он впился в меня глазами.

Несомненно, и тогда он старался всеми силами вытянуть из меня ответ на свой вопрос, а я был столь невнимателен, что не заметил этого.

Мне стыдно. Мне нет никаких оправданий. Он ведь говорил мне, что никогда в своей жизни не читал никакой художественной литературы, кроме моих сочинений, зато мои прочел все полностью и, после того как мы с ним познакомились, относился ко мне с такой искренней любовью. И чем я ему за все это отплатил?

Моя рука до сих пор помнит, как тверда и холодна была его ладонь в тот день, когда мы обменялись рукопожатием, я словно ощущаю на себе пристальный взгляд его печальных глаз, безмолвно и отчаянно взывающих: «Сэнсэй, расскажите же о своем Боге!» А я огорчил этого прекрасного, замечательного читателя, так и не ответив на его последний вопрос, и эту печаль он унес с собой в иной мир. Причем я ведь мог бы ответить ему совсем просто: «Мой бог — это Великая Природа».

Но исправить уже ничего было нельзя, и горечь, которую я испытывал при одной этой мысли, не давала мне писать дальше.

Спустя несколько дней, когда я все так же сидел, задумчиво глядя на пустой л ист бумаги, мне показалось, что откуда-то из-за спины до меня донесся голос С:


Еще от автора Кодзиро Сэридзава
Умереть в Париже

Кодзиро Сэридзава (1897–1993) — крупнейший японский писатель, в творчестве которого переплелись культурные традиции Востока и Запада. Его литературное наследие чрезвычайно разнообразно: рассказы, романы, эссе, философские размышления о мироустройстве и вере. Президент японского ПЕН-клуба, он активно участвовал в деятельности Нобелевского комитета. Произведения Кодзиро Сэридзавы переведены на многие языки мира и получили заслуженное признание как на Востоке, так и на Западе.Его творчество — это грандиозная панорама XX века в восприятии остро чувствующего, глубоко переживающего человека, волею судеб ставшего очевидцем великих свершений и страшных потрясений современного ему мира.


Книга о Небе

Почитаемый во всем мире японский классик Кодзиро Сэридзава родился в 1896 году в рыбацкой деревне. Отец с матерью, фанатичные приверженцы религиозного учения Тэнри, бросили ребенка в раннем детстве. Человек непреклонной воли, Сэридзава преодолел все выпавшие на его долю испытания, поступил в Токийский университет, затем учился во Франции. Заболев в Париже туберкулезом и борясь со смертью, он осознал и сформулировал свое предназначение в литературе — «выразить в словах неизреченную волю Бога». Его роман «Умереть в Париже» выдвигался на соискание Нобелевской премии.


Книга о Человеке

Почитаемый во всем мире японский классик Кодзиро Сэридзава родился в 1896 году в рыбацкой деревне. Отец с матерью, фанатичные приверженцы религиозного учения Тэнри, бросили ребенка в раннем детстве. Человек непреклонной воли, Сэридзава преодолел все выпавшие на его долю испытания, поступил в Токийский университет, затем учился во Франции. Заболев в Париже туберкулезом и борясь со смертью, он осознал и сформулировал свое предназначение в литературе — «выразить в словах неизреченную волю Бога». Его роман «Умереть в Париже» выдвигался на соискание Нобелевской премии.


Рекомендуем почитать
Обозрение современной литературы

«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».


Деловой роман в нашей литературе. «Тысяча душ», роман А. Писемского

«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».


Ошибка в четвертом измерении

«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».


Мятежник Моти Гудж

«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».


Четыре времени года украинской охоты

 Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...


Человеческая комедия. Вот пришел, вот ушел сам знаешь кто. Приключения Весли Джексона

Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.