Книга о Боге - [260]
«Я много лет являюсь вашим почитателем, — писал он, — но, давно не видя вашего имени в прессе, думал, что вы уже скончались. Поэтому, прочитав „Эликсир долголетия“, я очень обрадовался и теперь нахожусь под глубоким впечатлением от вашего эссе. Раз уж вы живы, то должны как можно чаще публиковать свои произведения». Читая это письмо, довольно неуверенно написанное по-японски, хотя швейцарец, читающий «Нихонкэйдзай», должен быть большим знатоком Японии, я устыдился собственной ограниченности.
Как солнце озаряет лучами каждый уголок земли, так и я должен публиковать свои произведения везде, где есть в них нужда…
В любой момент с радостью приму смерть
В этом году четвертого мая мне исполняется девяносто два. В детстве и в юности я отличался слабым здоровьем, мне предрекали, что я не доживу и до тридцати. Потом я как-то забыл об этом, но перед самым возвращением на родину из Франции, куда через год после окончания университета уехал на стажировку, заболел туберкулезом, болезнью в то время неизлечимой.
Пройдя курс климатотерапии на высокогорных курортах Швейцарии и Франции, я в конце 1929 года живым вернулся в Японию. С тех пор я постоянно ощущал себя тяжело больным человеком, за спиной которого стоит смерть. Я все время болел, мне стали отказывать в медицинском страховании, вокруг меня хлопотали врачи, меня лечили китайскими методами, иглоукалыванием, прижиганиями моксой, в результате творчеством я мог заниматься лишь с грехом пополам, и теперь мне самому не верится, что я сумел дожить до девяноста двух лет.
Правда, пять лет тому назад, когда в возрасте семидесяти девяти лет умерла моя жена, я как-то сразу одряхлел, упал духом и, решив, что и мне пора, стал приводить в порядок свои сочинения и готовиться к смерти. Я занимался этим два или три года, пока вдруг не столкнулся с весьма загадочными явлениями. В результате я признал существование Бога, более того, повинуясь указаниям этого Бога, написал три весьма странные книги. У меня тут же появился аппетит, я стал есть все без разбора, более того, любая еда казалась мне удивительно вкусной. Кроме того, я мог понемногу пить и саке, и виноградное вино, прекрасно спал и каждый день радовался своей бодрости и прекрасному самочувствию.
Последние три года Бог не разрешает мне не только гулять, но и вообще выходить из дома; запершись в своем кабинете, я тружусь как каторжный. Я опубликовал уже две большие новые книги и сейчас как раз заканчиваю третью. В другое время я бы совсем ослаб, но сейчас меня освободили и от врачей, и от всех лечебных процедур.
За три года работы над этими книгами я многое испытал на собственном опыте: выслушал немало наставлений от Бога, чудесным образом еще при жизни посетил Божий мир, мир смерти и другие доселе мне неведомые места. Бог исходил из того, что в молодые годы во Франции я занимался социологией и являюсь позитивистом, поэтому убедить меня в чем-то можно, только представив мне реальные доказательства. Теперь я очень остро чувствую, что мой долг, моя обязанность — посредством своих произведений довести до сведения человечества, какие ожидания возлагает на него Бог, сколь прекрасен Его мир, что представляет собой загробный мир, возбуждающий интерес всех людей.
В прошлом (1987) году 25 декабря Бог повелел мне побыстрее закончить третью книгу и приступить к четвертой, а за ней и к пятой, затем, пообещав превратить меня в пятидесятилетнего, сообщил, что мне предстоит написать великое множество книг, в которых я должен буду открыть людям Его намерения. Услышав это, я усомнился: да разве может мое девяностолетнее тело вдруг стать на сорок лет моложе? На следующий день у меня поднялась температура — до сорока градусов — и не опускалась в течение шести дней. «Умру — и ладно» — решил я и не стал обращаться к врачам, не пил лекарств, не ложился в постель, а упорно продолжал писать. 31 декабря мне явился Бог.
— Будь ты девяностолетним, — со смехом сказал Он, — ты при такой температуре и дня бы не прожил, сразу бы умер, а ты до сих пор жив. А все потому, что я дал тебе тело пятидесятилетнего.
А потом я получил от Него такой вот совет:
— Больше не думай о своем возрасте. Каждое утро, просыпаясь, говори себе: «Вот я и родился…» — и чистым сердцем впитывай все новое. А вечером, ложась спать, умирай….
Вот почему теперь у меня больше нет возраста, я рождаюсь каждое утро и проживаю день, ощущая себя новорожденным младенцем. Поэтому дни мои светлы и безмятежны.
(«Дайхорин», март 1988 года)
Кодзиро Сэридзава (1897–1993) — крупнейший японский писатель, в творчестве которого переплелись культурные традиции Востока и Запада. Его литературное наследие чрезвычайно разнообразно: рассказы, романы, эссе, философские размышления о мироустройстве и вере. Президент японского ПЕН-клуба, он активно участвовал в деятельности Нобелевского комитета. Произведения Кодзиро Сэридзавы переведены на многие языки мира и получили заслуженное признание как на Востоке, так и на Западе.Его творчество — это грандиозная панорама XX века в восприятии остро чувствующего, глубоко переживающего человека, волею судеб ставшего очевидцем великих свершений и страшных потрясений современного ему мира.
Почитаемый во всем мире японский классик Кодзиро Сэридзава родился в 1896 году в рыбацкой деревне. Отец с матерью, фанатичные приверженцы религиозного учения Тэнри, бросили ребенка в раннем детстве. Человек непреклонной воли, Сэридзава преодолел все выпавшие на его долю испытания, поступил в Токийский университет, затем учился во Франции. Заболев в Париже туберкулезом и борясь со смертью, он осознал и сформулировал свое предназначение в литературе — «выразить в словах неизреченную волю Бога». Его роман «Умереть в Париже» выдвигался на соискание Нобелевской премии.
Почитаемый во всем мире японский классик Кодзиро Сэридзава родился в 1896 году в рыбацкой деревне. Отец с матерью, фанатичные приверженцы религиозного учения Тэнри, бросили ребенка в раннем детстве. Человек непреклонной воли, Сэридзава преодолел все выпавшие на его долю испытания, поступил в Токийский университет, затем учился во Франции. Заболев в Париже туберкулезом и борясь со смертью, он осознал и сформулировал свое предназначение в литературе — «выразить в словах неизреченную волю Бога». Его роман «Умереть в Париже» выдвигался на соискание Нобелевской премии.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.