Книга Небытия - [4]

«Что касается ваших правил, то я знаю их очень хорошо и в состоянии оценить их. Все ваши правила низки и смешны», – говорил Будда труженикам.

Революция пустоты, или Так говорил Нагарджуна

Для того, для кого ясна пустота,

Всё становится ясным.

(Нагарджуна, 3 век н.э.)

Немецкий философ 19 века Филипп Майнлендер считал, что неопределимое божество существовало до мира. Прежде чем исчезнуть, «оно дало начало Вселенной». Последняя стала средством для достижения полного небытия. Обыкновенный человек боится перспективы небытия, но «мудрец прямо и радостно смотрит в глаза абсолютному уничтожению», поскольку оно соответствует цели жизни каждого отдельного человека и логике свёртывания бытия в целом.

За 16 столетий до этого индийский мыслитель Нагарджуна учил, что за пределами сети зависимого происхождения причин и следствий находится пустота. Согласно его взглядам, Будда проповедовал две истины. Первая – истина мирских условностей, созданная Буддой из сострадания, чтобы помочь тем, кто находится на пути к конечной истине, которая есть пустота. Рассуждая о содержании конечной истины, Эрнст Юнгер писал: «Разумеется, о таком положении дел мы склонны забывать в эпохи безопасности, что не мешает нам тот час же вспомнить об этом, когда становится видимой зона элементарного». Элементарно небытие и путь его достижения – боль, от которых не защищены ни чердачный бродяга, ни какая-нибудь молодая пресыщенная шлюха, или, скажем, попсовый попрыгунчик, с его самоуговаривающей присказкой «жизнь удалась». Человеческий разум бессилен в познании мира, которого нет и сам для себя он также непостижим, то есть пуст. В сновании человеческого познания мира находится поиск причинности. Однако «ни существующая, ни несуществующая вещь не может иметь причину: причиной чего является условие, если вещь не существует? Если же вещь существует, для чего тогда причина?» (Нагарджуна, «Мула– Мадхьямика-Карики»). Парадоксально, но именно пустота всего сущего делает его возможным.

С идеей пустоты и стремления к небытию объективно связаны тоталитаристские устремления человечества, несмотря на их культ здорового образа жизни и видимое созидательное начало. Согласно рассуждениям Юнгера, «мы славно потрудились на почве нигилизма… Мы уже давно маршируем по направлению к магическому нулевому пункту, переступить через который сможет лишь тот, кто обладает другими, невидимыми источниками силы… Мы возлагаем свои надежды на бунт против господства уюта, для чего требуется оружие разрушения, направленное против мира форм».

Во время Гражданской войны в Испании лозунгом фалангистов был парадоксальный клич «Да здравствует смерть!». Это и есть революция пустоты.

1 апреля 1876 года 34-летний философ Филипп Майнлендер получил из титпографии только что отпечатанные авторские экземпляры своей книги «Философия искупления». Некоторые из них он оставил в комнате, другие снес на чердак. Вернувшись, он сложил из книг возвышение, взобрался на него, ухватился за заранее укрепленную петлю и просунул в нее шею. Затем, упершись в книги одной ногой и резко оттолкнув свободной свежие, пахнущие еще типографской краской экземпляры, он провалился в пустоту.

Лабиринты софизмов и парадоксов

«– На что мне безумцы? – сказала Алиса.

– Ничего не поделаешь, – возразил Кот. – Мы все здесь не в своём уме – и ты, и я.»

(Л.Кэрролл)

Часто считают, что целью софизмов является выдать ложь за истину. На самом деле софисты утверждали относительность, а то и невозможность истины вообще: существуют только мнения и задача философов (и особенно политиков) заключается в том, чтобы выдавать свои мнения за истину и убеждать в этом окружающих. Данная принципиальная позиция софистов звучит в знаменитом высказывании Протагора: «Человек – это мера всех вещей», т.е. каждый человек меряет вещи своей меркой и таким образом становится обладателем своей личной истины. О том же говорит триединое высказывание софиста Горгия, которое гласит, что: 1) ничего нет; 2)если что-нибудь и есть, то мы об этом не узнаем; 3)а если узнаем, то не сможем рассказать другим. И действительно, сложно доказать, что хотя бы что-нибудь есть.

Немаловажно, что софизмы, как и парадоксы, призваны освободить разум от интеллектуальных и обыденных стереотипов, поэтому подобные высказывания, как правило, остроумны, ироничны, и часто намеренно противоречат здравому смыслу:

– «Сидящий встал; кто встал, тот стоит; следовательно, сидящий стоит», (Согласно Леви-Брюллю, первобытное дологическое мышление предполагает возможность нахождения одного и того же предмета одновременно в разных позициях. В каком-то отношении сидящий действительно может стоять, особенно, если он, как герой оперетты «Летучая мышь», сидит в тюрьме).

– «Сократ – человек; человек – не то же самое, что Сократ; значит, Сократ – это нечто иное, чем Сократ».(Каждая человеческая личность дискретна, преемственность жизненного опыта достаточно условна. Каждый человек более близок к своим сверстникам, чем к самому себе тридцатилетней давности. Можно даже сказать, что, подобно реке Гераклита, в которую нельзя войти дважды, каждое мгновение человек становится иным. В этом отношении Сократ действительно одновременно не является Сократом).