Книга Небытия - [34]

– Он смотрел так, будто хотел сказать, что получает не то, что заслужил, а то чего хотел. Я чувствую себя обманутой.

– Мы надеялись, что, хотя бы перед смертью, он скажет что-то вроде «извините», но в его взгляде я ничего такого не прочла.

– Не сказав ни слова, он оставил последнее слово за собой.

Однако последнее слово всё-таки было сказано. За два дня до казни, через адвокатов он распространил стихотворение английского поэта XIX века Уильяма Хенли «Invictus» («Непобедимый»):

INVICTUS.

Из ночи, которая меня окружает,

Чёрной, как шахта,

Я благодарю богов,

Давших мне непобедимую душу.

В тисках обстоятельств

Я не хмурился и не рыдал.

Под ударами судьбы

Моя голова окровавлена,

но не сломлена.

За этим местом гнева и слёз

Нет ничего кроме ужаса тени.

Но, не смотря на угрозу,

которую несут мне годы,

Я не пугался и не испугаюсь.

Неважно, как узки врата,

Неважно, как много

преступлений в свитке,

Я властелин своей Судьбы,

Я капитан своей Души.

William Henly.

…"Лучше пусть искра моей жизни погаснет, ярко вспыхнув, чем тлеет вечно в пыли. Лучше блистать как метеор, чем быть мрачной вечной луной. Я хотел бы быть золой, но не пылью». Jack London,1906.

ГЛАВА 2. ВОЗМОЖНО ЛИ МЫШЛЕНИЕ БЕЗ СТРАХА?

«Нам нечего бояться, кроме самого страха».

(Ф.Рузвельт)

Последний взгляд человека можно по праву назвать моментом истины.

Умирая, человек с облегчением видит, что многие его страхи были абсолютно напрасны. Ежедневно настигая смерть, человек приходит к пониманию этой истины ещё при жизни. Так начинается мышление без страха.

Человек обладает мышлением и, единственный из всех живых существ, знает о своей конечности. Предчувствие гибели, свойственное животным, в человеческом мышлении становится философией. Так, библейский мыслитель Екклесиаст, справедливо заметил, что «кто умножает знание, тот умножает скорбь». Возможно, поэтому человек стал единственным существом на Земле, систематически и целенаправленно уничтожающий сам себя и себе подобных. Это стало для нас одним из иллюзорных способов обретения свободы выбора.

«Знать, что ты смертен, означает умереть как минимум дважды, нет, означает умирать всякий раз при мысли, что ты должен умереть», – писал румынский мыслитель Эмиль Чоран. И действительно, что ужаснее – ужас без конца или ужасный конец? Весь ужас заключается в том, что часто люди, не исключая и маленьких детей, бывают вынуждены претерпеть и то и другое. И здесь едва ли поможет известный философский парадокс Эпикура, согласно которому смерти для человека не существует, ибо пока он жив – смерть ещё не пришла, а когда наступила смерть – нет самого человека. Разумеется, Эпикур стремился преодолеть не саму смерть, а страх перед ней, который, по его мнению, наряду со страхом перед богами отравляет человеческую жизнь и делает людей несчастными. Относительно богов Эпикур скорее всего заблуждался, ведь представления о богах существуют во многом именно чтобы помочь в преодолении страха смерти. А люди действительно боятся не столько самой смерти, сколько связанных с нею мучений и в этой связи можно считать удачей те эпизоды, когда смерть наступает внезапно.

Вот умирает женщина. Вначале она пожелтела, потом у неё раздулся живот и она стала страшно хрипеть. Через некоторое время она впала в кому, но ещё несколько дней продолжала хрипеть и стонать. Наконец, у неё хлынула горлом кровь, и она умерла, но даже после этого кровь продолжала сочиться. Быть может, какая-то сила, наблюдая наши страдания, проводит опыты над людьми?

Известный датский философ 19 века Сёрен Кьеркегор большое внимания уделял именно подготовке к смерти («Болезнь к смерти») и, видимо, поэтому пришёл к пониманию трагической сущности человеческой жизни. Но, если жизнь есть не что иное как страдание страх и вина, то присутствует ли в ней хоть какой-нибудь смысл? Оправдана ли привязанность к жизни? И если жизнь лишена ценности, то не всё ли равно как жить?

Окончательная альтернатива, к которой пришёл Кьеркегор, выглядит так: либо разум, либо отчаяние. Жизнь, наполненная страданиями, приобретает смысл и оправдание как путь ко спасению через искупление страданием. Человек страдает не столько непосредственно от трагизма собственной жизни, сколько от разумного осмысления и осознания неизбежности этого трагизма, который венчается более или менее мучительной смертью. Поэтому разум выступает в качестве родового проклятия человека. Не случайно, как повествует Библия, после того, как первые люди вкусили плоды с древа познания, они утратили рай. Понятная аллегория – ведь животные до сих пор пребывают в райском неведении, и относительно собственной смерти в том числе. Согласно учению Кьеркегора, если разум приводит людей к отчаянию, то спасти от него способна исключительно вера. Страх смерти у искренне верующего человека уступает место её ожиданию в качестве единственно-возможной окончательной истины и избавления. Страх устраняется отрицанием смерти, а пренебрежением к жизни, волей к смерти, преклонением перед ней. «Смерть есть всеобщее счастье всех людей… Смысл и назначение жизни – довести себя до высшей степени презрения к жизни», – подытожил в своём «Дневнике» Кьеркегор.