Книга Мирдада - [13]

Шрифт
Интервал

Этим объясняется вовлеченность Человека в войну против себя самого. И все это из-за того, что Человек лишен Духа Святого. Ведь только тот смог бы даровать ему понимание того, что он и его творения — едины; что отвергнуть врага значит, одновременно, отвергнуть и друга. Ибо оба слова “враг” и “друг” — порождения его слова, его Я.

То, что вам не нравится и вы отбрасываете как зло, кому-то другому обязательно понравится, и он выберет это в качестве добра. Но разве может одна и та же вещь быть одновременно двумя и взаимоисключающими вещами? Нет, она ни та, ни другая, за исключением того, что ваше Я сделало ее злой, а чье-то другое Я — доброй.

Но не говорил ли я, что то, что может создать, может и уничтожить? Если вы создали врага, то вы же можете его и уничтожить, или же воссоздать в качестве друга. Для этого вам необходимо превратить свое Я в плавильный котел. Для этого вам нужен Дух Понимания.

Поэтому говорю вам, о чем бы вы ни молились, прежде всего, и наконец, молите о Понимании.

Не будьте никогда, спутники мои, ситами. Ибо Слово Бога — есть Жизнь. А Жизнь — плавильный котел, в котором все достигает нераздельного единства; все находится в совершенном равновесии, и все достойно своего создателя — Святого Триединства. Может ли быть вам доступно большее достоинство?

Не будьте никогда, спутники мои, ситами. И вы возрастете в столь огромной степени, станете столь вездесущими, столь всепроникающими, что ни одно сито не сможет вас уловить.

Не будьте никогда, спутники мои, ситами. Стремитесь вначале познать Слово, прежде чем вы сможете распознать собственное слово. А когда вы познаете собственное слово, то предадите все свои сита огню. Ибо ваше слово и Слово Бога — одно, за тем исключением, что ваше слово пока еще скрыто вуалью.

Мирдад хотел бы, чтобы вы отбросили вуаль.

Слово Бога — это вневременное Время и внепространственное Пространство. Было ли такое время, когда вы пребывали вне Бога? Есть ли такое место, где вы — вне Бога? Почему же тогда вы сковываете вечность цепью часов и времен года? Зачем загоняете пространство в узкие рамки дюймов и миль?

Слово Бога — это Жизнь нерожденная, а значит — бессмертная. Почему же вас теснят рождения и смерти? Разве не живы вы исключительно благодаря жизни Бога? И может ли Бессмертие быть источником Смерти?

Божественное слово включает в себя все. В нем нет никаких барьеров и перегородок. Почему же вы так разобщены барьерами и перегородками?

Говорю вам, сами ваши мышцы и кости не принадлежат исключительно вам одним. Неисчислимы руки, что вместе с вами погружались в тот же котел земли и неба, откуда является ваша плоть, и куда она возвращается.

Даже свет в ваших глазах не принадлежит вам одним. Ведь это свет всех тех, кто делит с вами Солнце. Что ваши глаза могут разглядеть во мне, если только не мой свет? Ведь это мой свет, что видит меня в ваших глазах. И это ваш свет, что видит вас в моих глазах. Будь я полной тьмой, ваши глаза, глядя на меня, были бы абсолютно темны.

И дыхание в вашей груди не является только вашим дыханием. Все те, кто дышат, и даже те, кто дышал воздухом когда-то, дышат в вашей груди. Разве не дыхание Адама все еще вздымает ваши легкие? Разве не сердце Адама все еще бьется в вашей груди?

И мысли ваши не являются только вашими. Права на них заявляет море всеобщего мышления. Так же поступает и любое мыслящее существо, что причастно этому морю вместе с вами.

И сны ваши — не только ваши. Вся вселенная сновидит вашими снами.

И дома ваши — не только ваши. Их населяют: гости, насекомые, мыши, кошки и все прочие создания, что делят с вами дом.

Остерегайтесь поэтому перегородок. Вы изолировали себя в Обмане и отгородились от Истины. И если вы оглянетесь вокруг, чтобы разглядеть себя внутри загородок, то лицом к лицу столкнетесь со Смертью, которая тот же Обман, но только под другим именем.

Человек, о монахи, неотделим от Бога. Поэтому он неотделим и от всех своих близких и от прочих созданий, произошедших от Слова.

Слово — океан. Вы же — облака. И может ли облако быть облаком без того, что содержится в океане? И глупо поступит то облако, которое захочет продлить свою жизнь, стремясь удержаться в пространстве, сохраняя свою форму навечно. Что пожнет оно после такого глупого посева, кроме разочарований и тщеславного озлобления? Не потеряв себя, оно не сможет обрести себя. Не растворившись и не умерев как облако, оно не сможет обнаружить в себе океана, который и есть его единственное Я.

Облако, несущее Бога, и есть Человек. Опасаясь стать пустым, он никогда не обретет себя. О, как радостна опустошенность!

Опасаясь затеряться навеки в Слове, вы не сможете понять слова, что внутри вас — даже своего Я. О, как радостна затерянность!

Повторяю вам, молите о Понимании. Когда Святое Понимание придет в ваши сердца, в Божественной необъятности не останется ни одной мелочи, которая не отозвалась бы в вас радостью всякий раз, как вы будете произносить Я.

И тогда сама Смерть станет в ваших руках оружием победы над Смертью. Тогда Жизнь вручит вашим сердцам ключ от ее безграничного сердца. Это — золотой ключ Любви.


Еще от автора Михаил Найми
Книга Мирдада. Необыкновенная история монастыря, который когда-то назывался Ковчегом

Это загадочное и мистическое произведение принадлежит перу классика современной арабской литературы Михаила Найми, друга выдающегося арабо-американского писателя, поэта, философа и художника Халили Джебрана.Ошо, просветленный мастер XX столетия, так говорит об этой книге: „Книга Мирдада" — одна из моих самых любимых книг. Она us тех книг, которые будут жить вечно. Если бы я должен был составить список великих книг, ее бы я поставил первой».В книге говорится о том, что важно для каждого человека: любовь и ненависть, вера и предательство, время и смерть, добро и зло.


Рекомендуем почитать
Время ангелов

В романе "Время ангелов" (1962) не существует расстояний и границ. Горные хребты водуазского края становятся ледяными крыльями ангелов, поддерживающих скуфью-небо. Плеск волн сливается с мерным шумом их мощных крыльев. Ангелы, бросающиеся в озеро Леман, руки вперед, рот открыт от испуга, видны в лучах заката. Листья кружатся на деревенской улице не от дуновения ветра, а вокруг палочки в ангельских руках. Благоухает трава, растущая между огромными валунами. Траектории полета ос и стрекоз сопоставимы с эллипсами и кругами движения далеких планет.


Похвала сладострастию

Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.