Книга мечей - [11]

Только сейчас непослушные пальцы Марка вновь нащупали стрелу. Ему казалось, что движения его стали во много раз медленнее, чем обычно.

Градоспаситель вновь вернулся в сторожевую позицию, и его голос почти стих — теперь он напоминал удовлетворенное мурлыканье. Кенн замер, не сводя потрясенных глаз с выраставшего из его плотно стиснутых кулаков клинка. Он смотрел на знакомый с детства меч так, словно видел его впервые в жизни. Его ладони пронизывала странная вибрация — будто он держал в них нечто, не поддающееся его контролю, но в то же время он и помыслить не смел о том, чтобы отпустить это.

Один из разбойников, похоже дрессировщик боезверей, указал им на Кенна. Огромная рыжая бестия послушно оставила свою прежнюю жертву и прыгнула в сторону новой дичи. И тут Марк наконец выстрелил. И промахнулся. Он никогда еще не стрелял в таких прытких тварей — хрупкая стрела и огромная мохнатая кошка разминулись во времени на несколько мгновений, но зато, словно ведомая таинственным проклятьем, стрела Марка, аккуратно пройдя между двумя разбойниками, поразила в горло все еще отбивавшегося сенешаля. Кузен герцога выронил меч и без единого звука осел на землю.

Меч в руках Кенна издал новый вопль, сравнимый только с пронзительным визгом вгрызающейся в жесткое дерево циркулярной пилы, и вновь закрутил «мельницу», на сей раз готовясь к отражению атаки боезверя. И тут же в воздух взлетела, разбрызгивая капли крови, отсеченная рыжая лапа. Следующий удар вспорол кольчужную попону, гораздо более крепкую, чем была на человеке, и, поддев огромную тушу за ребро, меч швырнул ее на дорогу. При виде этой картины Марк вспомнил убитого им из пращи кролика. Марк еще судорожно нащупывал вторую стрелу, а громадный зверь уже катился кувырком, клацая в агонии огромными клыками.

Теперь на Кенна бросились сразу трое. Марк уже было прицелился, но, испугавшись, что может попасть в брата, опустил лук. Он видел, как сверкнули рядом с Кенном обнаженные клинки, но брат твердо стоял на ногах, хотя лицо его было перекошено от страха, а во взгляде сквозили отчаяние и растерянность. Но грозное оружие в его руках вновь ожило и закрутило магический круг, круша все направо и налево. Со стороны казалось, что клинок управляет телом юноши: он заставлял его подпрыгивать и уклоняться и вел туда, куда считал нужным. А считал он нужным — атаковать; и на негнущихся ногах Кенн двинулся навстречу врагам.

И меч подбадривал его яростным свистом.

Этот бой велся с такой быстротой, что Марк даже не успел ничего толком разглядеть. Он лишь видел, как один из разбойников вылетел из схватки и, пробежав по инерции несколько шагов, с размаху врезался в стену дома, сполз по ней и замер без движения. Затем он услышал отчаянную, захлебывающуюся мольбу о пощаде. Марк даже не заметил, когда в бой ввязался полосатый боезверь, — но теперь и он уже летел кувырком по улице в сторону реки. Шмякнувшись в кусты, он попытался уползти, но был настолько покалечен, что его вой перекрыл даже истошный боевой визг меча. А тем временем последние двое разбойников, обезоруженные и израненные, не разбирая дороги бросились вон из деревни. Лицо одного из них навсегда запомнилось Марку — вытаращенные от ужаса глаза и разинутый в диком крике рот.

Остальные нападавшие так и лежали без движения. Четверо или пятеро — пока подсчитать их было трудновато.

Марк посмотрел направо, посмотрел налево и понял, что на всей улице только двое остались стоять на ногах — они с братом.

В воздухе висела легкая дорожная пыль, но теплый летний ветерок потихоньку ее разгонял — а больше ни малейшего движения. Братья замерли, как в столбняке. Но вот руки Кенна задрожали, и меч постепенно начал опускаться, его раскаленный клинок поблек, дымный шлейф разнесло ветром, а боевой визг, перейдя в тихое жужжание, вскоре смолк.

И стоило только острию клинка коснуться земли, как одеревеневшие пальцы Кенна бессильно разжались и рукоять меча выскользнула из них. А следом за упавшим в пыль мечом рухнул и сам Кенн. Только сейчас Марк заметил, что на домотканой рубахе брата проступили красные пятна.

Машинально сунув последнюю, так и не использованную стрелу в колчан, мальчуган бросился на помощь. А рядом с Кенном раскинулся Джорд. Он по-прежнему не шевелился, и на его голове зияла оставленная когтями боезверя чудовищная рана. Нет, Марк просто отказывался понимать, что произошло.

Отец распростерт на земле, а колдун в синей рясе поднимается на ноги, как ни в чем не бывало! В каждой руке колдун держал по какой-то штучке — наверняка магические амулеты. Затем он начал методично отряхиваться.

Марк присел рядом с братом и взял его за руку. Он не знал, чем ему помочь, и в бессилии просто смотрел, как расползаются по белому полотну красные пятна. Оказывается, клинки нападавших задели его. И не один раз. Охотничья рубаха Кенна на глазах превращалась в саван.

— Марк, — голос Кенна был слабым, испуганным и в то же время пугающим, — я ранен.

— Отец! — отчаянно взмолился о помощи Марк.

Не может его отец лежать вот так, никого не слыша! Он должен встать сейчас и сказать, что нужно сделать. Иначе не бывает! Может, лучше бежать домой и звать на помощь маму и сестру? Но Марк не мог бросить Кенна, чьи пальцы слабо цеплялись за его руку. Он не мог оставить его совсем одного.