Книга Мануэля - [90]
Там убийца, видимо, и задушил гомосексуалиста с помощью полоски ткани, тонкой, но достаточно прочной, которую он, обкрутив шею жертвы, затягивал до момента ее смерти.
Затем убийца, вероятно, потащил тело Маноло Гонсалеса внутрь сарая, где попытался его повесить на балке, дабы инсценировать самоубийство, но, убедившись, что это ему не удастся, убежал, оставив на месте преступления пирожок.
Некоторые соседи из числа тех, кто любит жуткие происшествия, обвиняют в преступлении Хосе Рейнальдо Нуньеса Фернандеса – он, мол, совершив убийство, убежал, а затем вернулся в 9 ч. 30 м., чтобы все его видели, – так он создавал себе алиби с целью запутать полицию.
С другой стороны, соседи указали, что мать и другие родственники Хосе Рейнальдо Нуньеса живут рядом с сараем, где обитает он, и, мол, очень странно, что никто не слышал криков о помощи или какого-либо шума, хотя оба строения практически соединяются.
Во всяком случае, дабы не попасться на удочку убийцы, карабинеры задержали Хосе Рейнальдо Нуньеса и посадили под арест, чтобы сегодня пораньше передать его судье по особо важным делам Педро Агирре Серде.
Район «гомиков»
«Район между улицами Санхон-де-ла-Агуада и Сан-Хоакин и улицей Сан-Альфонсо плюс три квартала к востоку кишит «гомиками», и, как вы сами видите, сеньор журналист, на всякую старуху бывает проруха».
Так сказал вчера корреспонденту «Hypo Чиле» житель этого района Мигель Анхель Дельгадо Ромеро, который поселился там недавно, но достаточно хорошо знает своих соседей.
– Уверяю вас, что убийца Маноло из здешних…
Он смотрит на улицу и указывает пальцем на двух странного вида типов направляющихся к жилищу убитого:
– Глядите! Эти два «гомика», что там идут, это Энрике и Негр, друзья покойного.
«Гомики» подходят к дому и, увидев, что там полно карабинеров и детективов, обмениваются следующими комментариями:
– Боже мой! Я, кажется, сейчас сойду с ума, да, да, сойду… Могла ли я подумать, что беднягу Маноло отправят на тот свет!
– И я тоже, и, если бы здесь не собралось столько настоящих мужчин, я бы ни за что не подошла сюда.
Затем, сообразив, что, если они слишком приблизятся к месту преступления, их могут задержать, оба повернули обратно, отчаянно вихляя бедрами… Ну и ну!
– Забавно, – сказал Маркосу Патрисио, – эта ночь получается совсем не такая, как я себе представлял, даже похищение Гада не такое. Всегда все происходит иначе, и очень хорошо, Сусанита, что ты вклеиваешь в книгу Мануэля сообщения, совершенно не связанные с тем, что ты думала, когда покупала этот синий альбом на улице Севр.
– Ты романтик, – сказал Эредиа, – но, говоря откровенно, я тоже воображал это похищение как цветной фильм со шпионами и драками, а тут, гляди, сидим при свече и вырезаем фигурки из бумаги, хотя, конечно, фильм еще не закончился. И покамест, чтобы дать Мануэлю кое-что посерьезней, дарю тебе, Сусана, вот эту заметку, не скрою, если ты прочтешь ее нашим блуждающим французикам, ты доставишь мне большое удовольствие в такой день, ох, долго я его ждал.
– Но ведь две колонки мелким шрифтом, – возроптала Сусана, – да еще при таком ужасном освещении, че. Ну ладно, освобождение бразильского консула, похищенного тупамаро, обращение его жены по радио и телевидению, безутешный хор лягушек-гуманистов, негодующих, что политические организации прибегают к похищениям, чтобы вызволить политзаключенных, – сказала Сусана железным тоном учительницы, подводящей к самому трудному пункту теоремы, тут еще напечатано письмо, полученное женой бразильского консула перед тем, как тупамаро возвратили ей мужа, вот оно: «Сеньора Апарасида Гомиде, Ваши страдания и страх известны всем. Пресса и радио ежедневно освещают Вашу драму: Ваш муж, дипломатический работник за рубежом, был похищен и, таким образом, оказался замешан в события политического характера. Сеньора, не одни Вы плачете. Однако о моем страдании и моем страхе не говорит никто. Я плачу в одиночестве. У меня нет Ваших возможностей заставить себя услышать, тоже сказать, что «сердце мое разрывается» и что «я хочу снова увидеть моего мужа». Ваш муж жив, с ним хорошо обращаются. Он вернется к Вам. Мой муж скончался от пыток, умерщвленный молодчиками Первой армии. Он был убит без суда и без приговора. Я потребовала выдать его тело. Никто меня не услыхал, даже Комиссия по защите прав человека. Я не знаю, что с ним сделали и куда выбросили. Его звали Марио Алвеш де Соуса Виэйра, он был журналист. Он был схвачен полицией Первой армии 16 января этого года в Рио-де-Жанейро. Его привели в казарму военной полиции, где жестоко избивали всю ночь, насаживали на зазубренный кол, сдирали кожу со всего тела металлической щеткой, потому что, он отказывался давать сведения, которых требовали палачи. Заключенные, приведенные в пыточное помещение, чтобы вымыть пол, весь в крови и экскрементах, увидели моего мужа в агонии, кровь лилась у него изо рта и из носа, он лежал на полу голый, задыхался, просил пить. Военные палачи, пересмеиваясь, запретили оказать ему хот малейшую помощь».
– Все понятно, – сказал Ролан, – зa va comme ?a
