Книга крови 1 - [48]

Затем отворилась проклятая незапертая дверь, и дуновение сквозняка сразу остудило их пыл.

Каллоуэй уже почти обернулся, но вовремя сообразил, какое зрелище представлял бы собой, и вместо этого уставился в зеркало, висевшее за спиной Дианы. Оттуда на него смотрело невозмутимое лицо Литчфилда.

— Простите, что не постучал.

В его ровном голосе не было ни доли замешательства. Каллоуэй поспешно натянул брюки, застегнул ремень и обернулся, мысленно проклиная свои горящие щеки.

— Да... это было бы вежливо, — выдавил он из себя.

— Еще раз примите мои извинения. Я хотел переговорить, — он перевел взгляд на Диану, — с вашей кинозвездой.

Каллоуэй почти физически ощутил, как что-то возликовало в душе Дианы. Его охватило недоумение: неужели Литчфилд отказался от своего прежнего мнения о ней? Неужели он пришел сюда как пристыженный поклонник, готовый припасть к ногам величайшей актрисы?

— Я был бы очень благодарен, если бы мне позволили поговорить с леди, — продолжил тот вкрадчивым голосом.

— Видите ли, мы...

— Разумеется, — перебила Диана. — Но только через пару секунд, хорошо?

Она мгновенно овладела ситуацией. Слезы были забыты.

— Я подожду в коридоре, — сказал Литчфилд, покидая гримерную.

За ним еще не закрылась дверь, а Диана уже стояла перед зеркалом и вытирала черные подтеки туши под глазами.

— Приятно иметь хоть одного доброжелателя, — проворковала она. — Ты не знаешь, кто он?

— Его зовут Литчфилд, — сказал Каллоуэй. — Он очень переживает за этот театр.

— Может быть, он хочет предложить мне что-нибудь?

— Сомневаюсь.

— Ох, не будь таким занудой, Теренс, — недовольно проворчала она. — Тебе просто не нравится, когда на меня обращают внимание. Разве нет?

— Извини, каюсь.

Она придирчиво осмотрела себя.

— Как я выгляжу? — спросила она.

— Превосходно.

— Прости за недавнее.

— Недавнее?

— Ты знаешь, за что.

— Ах... да, конечно.

— Увидимся внизу, ладно?

Его бесцеремонно выставляли за дверь. Присутствие любовника и советчика уже не требовалось.

— В коридоре было прохладно. Литчфилд терпеливо дожидался, прислонившись к стене. Свет здесь был довольно ярким, и он стоял ближе, чем в предыдущий вечер. Каллоуэй все еще не мог полностью разглядеть лицо под широкополой шляпой. Но что-то в его чертах — какая странная мысль! — показалось ему искусственным, не настоящим. Была какая-то нескоординированность в движениях мышц, когда тот говорил.

— Она еще не совсем готова, — сказал Каллоуэй.

— Замечательная женщина, — промурлыкал Литчфилд.

— Да.

— Я не виню вас...

— М-м.

— Но все-таки она не актриса.

— Литчфилд, вы ведь не собираетесь мешать мне? Я вам этого не позволю.

— Можете расстаться со своими опасениями.

Явное удовольствие, которое Литчфилд получал от его замешательства, сделало Каллоуэя менее почтительным к своему собеседнику, чем прежде.

— Если вы ее хоть немного расстроите...

— У нас общие интересы, Теренс. Я не хочу ничего, кроме удачи для вашей постановки, поверьте мне. Неужели вы думаете, что в сложившейся ситуации я рискнул бы чем-нибудь встревожить вашу Первую леди? Я буду кроток, как козочка, Теренс.

— Во всяком случае, — последовал откровенный ответ, — вы не похожи на козочку.

Улыбка, скользнувшая по губам Литчфилда, была скорее условностью, чем проявлением каких-либо чувств.

Спускаясь по лестнице, Каллоуэй крепко сжимал зубы и никак не мог объяснить себе причину своего беспокойства.

* * *

Диана отошла от зеркала, готовая сыграть свою роль.

— Можете войти, мистер Литчфилд, — объявила она.

Тот появился в дверях прежде, чем она успела договорить.

— Миссис Дюваль, — почтительно поклонившись, сказал он (она улыбнулась: какие старомодные любезности), — вы не простите мою недавнюю неучтивость?

Она взглянула на него коровьими глазами: мужчины всегда таяли от ее взгляда.

— Мистер Каллоуэй... — начала она.

— Очень настойчивый молодой человек, полагаю.

— Да.

— Надеюсь, он не слишком докучает своей Первой леди?

Диана немного нахмурилась, на переносице проступила едва заметная зигзагообразная складка.

— Боюсь, да.

— Профессионалу это непозволительно, — сказал Литчфилд. — Но, прошу простить меня, его пылкость вполне объяснима.

Она придвинулась к лампе возле зеркала, зная, что яркий свет особенно выгоден для ее черных волос.

— Ну, мистер Литчфилд, что я могу сделать для вас?

— Честно говоря, у меня очень деликатное дело, — сказал Литчфилд. — Горько признать, но — как бы получше выразиться? — ваш талант не совсем идеально соответствует характеру этой постановки. В вашем стиле игры не хватает нужной тонкости.

Последовало напряженное молчание, в продолжение которого Диана сопела носом и обдумывала значение только что сказанных слов. Затем она двинулась к двери. Ей не понравилось то, как началась эта сцена. Она ожидала поклонника, а вместо него получила критика.

— Уходите, — проговорила она бесцветным голосом.

— Миссис Дюваль...

— Вы меня слышали.

— Вы ведь не подходите на роль Виолы, разве нет? — продолжал Литчфилд, как если бы кинозвезда ничего не сказала.

— Вас это не касается, — бросила она.

— Но это так. Я видел репетиции. Вы были вялы и неубедительны. Все комические эпизоды казались пошлыми, а сцена соединения — ни одно сердце не смогло бы выдержать ее — сделанной из какого-то тяжелого и грубого металла. Да, там была прямо-таки свинцовая тяжеловесность.