Книга Кораблей. Чародеи - [111]

И она скорбно опустила голову, не преминув перед этим из-под ресниц покоситься на Хельгу, и советница могла бы поклясться, что в зеленых очах менестрельки мелькнуло неприкрытое торжество.

— Сандра, — голос Мадре прозвучал негромко, но в наступившей тишине показалось, что слышно его во всех уголках замка. — Я говорю о другом. Вам что-нибудь известно о том элвилин, который ранил во время свадебного обряда мою жену?

— А… а как он выглядел? — уточнила менестрелька, мило покраснев при упоминании о женитьбе.

— Высокий, светловолосый. С тремя шрамами на подбородке. Да, и он был вежлив, — князь нехорошо ухмыльнулся, — то есть, я хочу сказать, что он представился. Феллран Эверний. Вам что-нибудь говорит это имя?

— Нет, — поспешно сказала Талька и стала пристально разглядывать носки мягких сапожек.

— Отец, — сказал легат и мягко улыбнулся менестрельке, — я не могу поверить, что девушка, столь близкая к искусству, по определению имеющая душу нежную и чувствительную, могла оказаться причастной к такому злодеянию. И я даже не придам значения тому, что она, имея доступ в оружейную, при желании могла запросто взять кинжал оттуда.

— Ах, ты! — задохнулся возмущением Цмин. — Ты на что же это намекаешь, наглая твоя морда, а? Да ведь сам дневал и ночевал в этом арсенале, а теперь смеешь обвинять мою дочь?

— Я ее не обвиняю, — осклабился Торус, паскудно подмигнув рыжему князю, — а наоборот, защищаю и говорю: не смотря на то, что все улики указывают на нее, лично я ни за что не поверю в виновность Сандры.

— Ну да, — Велит положил ладонь на рукоять меча и сжал так, что костяшки пальцев побелели. — Зато Одрин поверит, верно? Ты хочешь обвинить мою дочь, подлец? Что, собираешься от нее отделаться? Думаешь, я не вижу, как она плачет последние пару часов да есть отказывается?

— Папа, просто кушать ночью вредно, — неожиданно капризно сказала Сандра и бросила умоляющий взгляд на эйп Леденваля. — Алёр, скажи же моему отцу. Я сама не могу.

— Я и говорю, — пожал плечами Торус, — но он почему-то не желает меня слушать и обвиняет неизвестно в каких злодеяниях.

— Замолчите! — выплюнул Мадре, грозно уставившись на рыжеволосую парочку. — Это еще неизвестно, кто на кого тут собирается бросить тень, Велит. С таким же успехом твоя дочь могла заставить подозревать в этом преступлении Сианна.

— Я не о том! Говори о том, что ты мне обещал! Там, ну, ты помнишь! — голос Тальки, взлетел к потолку, зазвенел так, что стоявшие на каминной полке серебряные кубки загудели, а стекло в раме распахнутого окна хрустнуло и разбежалось трещинами. Возникшая в этот момент посреди кабинета летавка шарахнулась, пискнула и, закатив глазки, камнем рухнула на вытянутые руки Мадре.

— Леший, Сандра! — ничуть не тише завопил беловолосый. — Если ты покалечила мою Иллирит!

— Ложки-кочерыжки! — дверь в спальню распахнулась, на пороге возник встрепанный Сингард и тоже заорал:

— Мало того, что вы тут посиделки устроили, так еще магией своей швыряетесь?! У меня аж половина склянок со стола свалилась! А ну-ка, встали все и пошли спать. Всяко, тише будет… Одрин, — сказал он чуть спокойнее, — Аррайда пришла в себя. Это удивительно, насколько быстро она смогла справиться с ядом. Почти как элвилин. Давай скорее, она тебя звала.

Беловолосый вскочил с кресла и, похоже, ему стоило огромных усилий не рвануться в приоткрытую дверь спальни. Он повернулся к Цмину:

— Велит, я понимаю твои отцовские чувства, но вынужден пока отложить этот разговор, а во избежание опасности, посадить твою дочь под замок. На время, пока мы не разберемся.

— Что? — лицо военного князя вытянулось. — Ты соображаешь, что делаешь? Я не допущу…

— Я сожалею, — поморщился Мадре и повернулся к Торусу. — Алиелор, мне жаль, что так вышло, но ты проследишь, чтобы охрана забрала леди Тальку, а князь Цмин не вмешивался. Нас трое князей, Велит, и простым большинством…

Цмин опустил глаза и тихо произнес:

— Я могу просить хотя бы не сажать ее в камеру?

Мадре кивнул и, осторожно погладив по головке слабо пискнувшую летавку, быстро вошел в спальню.

Торус, даже не взглянув на бледного Цмина, прошествовал к двери и вызвал охрану. Отдал приказ сопроводить менестрельку в ее покои и запереть, выставив у двери стражника. Талька гордо вскинула голову, буркнув что-то навроде «уберите руки, сатрапы, я сама пойду»; хромая, сделала пару шагов к двери и, вскрикнув, опустилась на пол.

— Мне не дойти, — она скорбно покачала головой, ухватившись за колено. Велит остановился, точно наткнувшись на невидимую стену, и коротко бросил дочери:

— Встань сейчас же. Не позорься.

Рыжая, стеная и ахая, поднялась, и, опираясь на руку отца, похромала к выходу. Эскорт ненавязчиво двинулся следом, а эйп Леденваль галантно придержал перед ними дверь. Потом тихо фыркнул в спину последнему стражнику, и, весело сверкнув глазами, подошел к креслу Хельги. Дурашливо поклонился чуть не до земли и подал советнице руку:

— Прошу вас, моя леди! Оставим князя наслаждаться новыми сведениями и обществом молодой жены.

Глава 20 Замок Твиллег. Хельга Блэкмунд

Дверь, к которой Торус подвел советницу, была искусно украшена деревянной резьбой и старинными рунами, чем-то похожими на элвилинские, но Хельга, как ни старалась, не смогла разобрать смысла надписей. Легат с торжественным видом толкнул заскрипевшую створку и галантно пропустил даму вперед.