Книга Иджила - [34]

«Сначала одно, — сказал он себе, — потом другое, не все сразу. Сначала — котенок».

Иджил пополз к мешку для поимки, который лежал на том месте, где на него напала кошка, потом пополз к котятам. От каждого движения жгучая боль в ногах усиливалась. Каждый метр казался в десять раз длиннее. У Иджила было ощущение, будто он смотрит в туннель, а котята — это темное пятнышко в маленьком круге света в конце туннеля. Он часто останавливался, опуская голову, и ждал, пока пройдет черная предобморочная волна.

Его пальцы гладили теплый, гладкий мех. Иджил заставил себя смотреть. Котята. Они ворочались и постанывали, почти совсем проснувшись. Иджил держал в одной руке открытый мешок, а другой обхватил котенка. Вес казался слишком большим. Рука отказывалась подняться, слабея против его воли. Он напряг руку как только мог и засунул извивающегося котенка в мешок.

Он зажал его рукой, положив на землю, и подождал, опустив голову, пока силы не вернутся к нему. Он с усилием подтянул поближе второго котенка и тоже засунул его в мешок, затянул потуже веревку сверху и упал на снег животом вниз. Он положил голову на руки. Ему предстояло долгое путешествие вниз, а он знал, что не в состоянии его предпринять. Он не мог преодолеть никакого, даже самого малейшего расстояния. Наверное, он даже не сможет снова дотащиться вместе с добычей до своего укрытия в соснах.

Позже Иджил понял, что он, должно быть, потерял сознание, потому что, когда он снова посмотрел вверх, солнце уже клонилось к закату. Холод проникал через толстую одежду. Слабость подкатывалась волной от самого легкого движения. Мешок с добычей дергался и рычал. Иджил перевернул его и обнаружил прогрызаемую дыру.

«Шустрые зверята», — пробормотал он.

Он перевернулся, чтобы зажать отверстие здоровым плечом. Котята рычали и фыркали. Иджил знал, что у него нет больше времени. Надо было звать на помощь. Если удача еще не окончательно покинула его, можно попасть на вечерний сеанс связи.

Он представил склон горы и кошку Дюр, лежащую в крови распластавшись. Он напряженно думал о Фригдис и удерживал образ распластавшейся в крови кошки, пока его глаза и память позволяли сосредоточиться. Он не попал на связь. Он окончательно обессилел.

Иджил издал глубокий, дрожащий вздох. Не так умирает Викинг — один, на холодной горе, смертельно истекая кровью из-за того, что ему не хватило ума сообразить, как неистово будет кошка-мать защищать свое потомство. Он мог бы умереть, защищая пост охраны в битве, или с доброй репутацией завершить свой путь на дипломатическом, торговом или научном поприще. Он должен был ради своей семьи совершить что-то в своей жизни. А так его семья и не узнает, что с ним сталось, если только Мать или Сольвейг не вызовут Видение. Но об этом будут знать боги. Даже в этом холодном, богом покинутом мире, боги узнают. Возможно, они введут его в Валгалл, все равно. Может быть, и нет. Почему боги, осудившие самих себя, должны проявлять милость к какому-то юнцу, приговоренному всегда ходить в стороне от путей славы.

«У меня даже нет сил для предсмертной песни», — прошептал он в открытое небо.

Черная птица в поисках падали кружила наверху. Котята в мешке царапались и рычали. Иджил чувствовал, как жизненные силы покидали его, сочась на снег. Все вокруг потемнело…

Иджил пробуждался. Он слышал крики, голоса, поскрипывание лыж, но не мог заставить себя сосредоточиться и открыть глаза. Его приподняли и снова опустили. Шуршание лыж по снегу было почти совсем рядом с его ухом. Что мог поделать со смертью великий бог Ньорд?

Время от времени Иджилу слышались голоса, и другие звуки доносились до него, иногда ему чудились какие-то резкие движения, один раз он почувствовал, что как бы висит в пространстве. Ничто уже не имело значения. Враги Карна сокрушат его, но Иджил уже не сможет этого предотвратить.

— Прости меня, Карн, — прошептал он.

— Иджил? Иджил, ну возвращайся же!

Это был голос Фригдис, и пронзительная тревога, звучавшая в нем, требовала, чтобы Иджил обратил внимание. Ему не хотелось обращать внимание. Темное место, где он лежал, было таким тихим и спокойным.

— Иджил! Не засыпай больше. Посмотри на меня!

Иджил нехотя открыл глаза. Фригдис, со строгим светлым лицом, стояла возле скамьи, на которой он спал. Он снова был в лазарете, как он заметил, напряжение исчезло, а Фригдис улыбнулась.

— Эй! Я уж думала, ты никогда не вернешься оттуда, где ты странствовал.

Сердитое рычание послышалось откуда-то с пола, у ее ног. Фригдис посмотрела вниз, а потом на Иджила.

— Выживший котенок хочет есть. Ты будешь его сегодня кормить. По-другому тебе не завоевать ее сердце. — Она опять посмотрела вниз. — Может быть, его не завоевать никак. Мы не знаем почему, но она убила свою сестру. — Она опять взглянула на Иджила. — Некоторые из наших сомневаются, что ты сможешь поймать Харлана, не убив его. И сможешь ли ты вообще его поймать, памятуя о том, что произошло с животными.

Иджил приподнялся, опершись на локоть, и посмотрел на свои перевязанные ноги. Поврежденное плечо заныло от этого движения. Глупо, конечно, было идти за котятами, не убив сперва их мать или не убедившись, что она достаточно далеко, чтобы что-то слышать. Ну что ж, он должен был расплачиваться за свою глупость. Может быть, расплачиваться до конца своих дней, если большинство считало так, как сказала Фригдис. О Хеймдал! Не может быть, чтобы так считало большинство! Иджил со стоном упал на скамью.