Книга Государя - [55]

Глава ХIII О войсках вспомогательных, смешанных и собственных

Вспомогательные войска – этот другой вид негодных военных сил – появляются, если ты призываешь какого-нибудь могущественного государя прийти со своим войском тебе на помощь и защиту. Так поступил в последнее время папа Юлий, который, приобретя во время похода на Феррару печальный опыт со своими наемниками, обратился к вспомогательным отрядам; он уговорился с Фердинандом, королем Испании, что тот должен ему помочь своими людьми и войсками. Сами по себе эти силы могут быть полезны и хороши, но для того, кто их призывает, они почти всегда вредны, потому что, если они разбиты, ты уничтожен, а при победе ты остаешься у них в плену. Хотя такими примерами полна древняя история, но я не хочу обойти этот близкий к нам случай с папой Юлием II. Решение его броситься в объятия чужеземца только потому, что ему хотелось получить Феррару, было более чем легкомысленным. Но счастье помогло ему, и случилось еще одно событие, словно для того, чтобы ему не пришлось пожинать плоды своего дурного выбора: вспомогательные войска папы были разбиты при Равенне[111], но выступившие затем швейцарцы, вопреки всякому ожиданию его самого и других, прогнали победителей, и вышло, что он не попал в плен ни к врагам, обращенным в бегство, ни к своим союзникам, так как победил не их оружием. Флорентинцы, сами не имея никаких войск, двинули десять тысяч французов на взятие Пизы[112] и навлекли на себя этим решением больше опасностей, чем в какую-либо самую тяжкую для них пору. Император константинопольский, обороняясь от соседей, послал в Грецию десять тысяч турок, которые по окончании войны не пожелали уйти, и это было началом рабства Греции у неверных[113].

Следовательно, тот, кто хочет отнять у себя возможность побеждать, пусть выбирает эти войска, еще гораздо более опасные, чем наемные. Гибель с ними обеспечена, они все едины и приучены повиноваться другому, а не тебе; между тем наемным отрядам, чтобы напасть на тебя после победы, нужно и больше времени, и более удобный повод, так как они не являются единым целым, а взяты на службу и оплачены тобой; кто-нибудь третий, которого ты же сделал их начальником, не может сразу получить такой вес, чтобы тебе вредить. В общем, наемные войска опасны своей трусостью, а вспомогательные – своей доблестью.

Поэтому любой мудрый Князь всегда избегал этих войск, он обращался к собственным силам и предпочитал проигрывать со своими, чем побеждать с чужими, считая победу, добытую посторонним оружием, не настоящей. Я никогда не побоюсь сослаться на Цезаря Борджиа и его образ действий. Этот герцог вступил в Романью со вспомогательными войсками, ведя за собой только французских солдат, и взял с ними Имолу и Форли. Но так как ему показалось, что эти отряды недостаточно надежны, то он обратился к наемным войскам, считая их менее опасными, и нанял Орсини и Вителли. Когда потом на деле они оказались сомнительными, неверными и опасными, он их распустил и прибег к собственным силам. Можно сразу заметить разницу между теми и другими войсками, если сравнить значение герцога, когда у него были сперва одни французы, затем Вителли и Орсини и когда он остался со своими солдатами, сам себе хозяином. Молва о нем все росла. Он не был по-настоящему в почете, пока всякому не стало ясно, что он – полный господин своих войск.

Я не хотел обойти недавние итальянские примеры, но не хочу пропустить и Гиерона Сиракузского[114], так как он – один из названных мною выше: поставленный сиракузцами, как я сказал, во главе их войск, он быстро понял, что эти наемные отряды бесполезны, так как начальники их были вроде наших итальянских. Считая, что он не может ни оставить их у себя, ни отпустить, он велел их всех изрубить, а затем уже вел войну собственными, а не чужими силами. Наконец, я хочу восстановить в памяти один подходящий для этой цели образ из Ветхого Завета. Когда Давид предложил Саулу выйти на бой с Голиафом, филистимлянином, вызывавшим евреев, то Саул, чтобы придать ему мужества, вооружил его своими собственными доспехами, но когда Давид померил их, то отказался, говоря, что он с ними не может быть вполне уверен в себе, а потому хочет идти на врага со своей пращой и ножом. Действительно, чужое вооружение или сползает с тебя, или давит. Карл VII, отец короля Людовика XI, освободивший с помощью судьбы и собственной силы Францию от англичан, понял необходимость иметь свои войска и повелел указом образовать в своем королевстве постоянные конные и пешие роты[115]. Впоследствии сын его, король Людовик, распустил пехоту и стал нанимать швейцарцев. Эта ошибка, за которой последовали другие, была, как наглядно видно теперь, причиной бедствий этого королевства. Прославив швейцарцев, он принизил этим все свои войска, пехоту распустил совсем, а конницу поставил в зависимость от чужого оружия. Она привыкла сражаться вместе со швейцарцами и была уверена, что без них побеждать не может. Отсюда получилось, что французы не годятся против швейцарцев, а без швейцарцев не выдерживают боя с другими. Таким образом, войска Франции уже стали смешанными – частью наемными, частью собственными; такие силы в общем гораздо лучше, чем просто вспомогательные или просто наемные, но много хуже собственных. Приведенного примера достаточно, ибо королевство Французское было бы непобедимо, если бы установления Карла развились или сохранились. Но слабый ум людей затевает дела, которые, обещая выгоду в данную минуту, не обнаруживают скрытого в них яда, как я уже говорил выше о чахоточной лихорадке.