Книга Государя - [45]
Стремление к завоеваниям – вещь, конечно, очень естественная и обыкновенная; когда люди делают для этого все, что могут, их всегда будут хвалить, а не осуждать; но когда у них нет на это сил, а они хотят завоевывать во что бы то ни стало, то это уже ошибка, которую надо осудить. Поэтому, если Франция с имевшимися у нее силами могла напасть на Неаполь, она должна была это сделать; если она этого не могла, не надо было его делить. И если дележ Ломбардии с венецианцами еще можно извинить, потому что Франция благодаря этому утвердилась в Италии, то раздел Неаполя заслуживает осуждения, так как он не оправдывался такой же необходимостью. Итак, Людовик сделал следующие пять ошибок: он уничтожил малых правителей, увеличил в Италии мощь того, кто был могуч, ввел в нее сильнейшего иностранного государя, не поселился в ней, не основал там военных колоний.
Пока он был жив, даже эти ошибки, быть может, не повредили бы ему, если бы он не сделал шестой – не начал отнимать государство у венецианцев[82]. Дело в том, что было вполне разумно и необходимо их ослабить, если бы он не создал могущества церкви и не призвал в Италию испанцев, но раз он уже сделал то и другое, ему ни в каком случае не следовало допускать развала Венеции. Ведь пока венецианцы были сильны, они всегда удержали бы других от захвата Ломбардии, потому что согласиться на это они могли бы, только сделавшись господами захвативших; никто другой со своей стороны не захотел бы отнимать Ломбардию у Франции, чтобы отдать ее венецианцам, а идти на столкновение с ними двумя ни у кого бы не хватило смелости. И если бы кто-нибудь сказал: король Людовик уступил Романью Александру и Неаполь Испании, чтобы избежать войны, то я, опираясь на уже сказанное выше, отвечу: никогда не следует допускать развиться беспорядку из желания избегнуть войны – она не устраняется и только во вред тебе же откладывается. И если кто-нибудь еще стал бы ссылаться на обещание, данное папе, устроить ему это дело в благодарность за расторжение брака короля и за кардинальскую шапку, пожалованную архиепископу Руанскому, ответом моим будет сказанное дальше о том, что́ такое слово Князя и как его надо держать. Итак, король Людовик лишился Ломбардии, потому что не считался ни с одним правилом, которым следовали другие люди, покорявшие страны и хотевшие их удержать. В этом нет ничего удивительного, – напротив, все совершенно понятно и обыкновенно.
Об этом предмете я говорил в Нанте с архиепископом Руанским, когда Валентино, как называли в просторечии Цезаря Борджиа, сына папы Александра, занимал Романью. Когда кардинал сказал мне, что итальянцы ничего не понимают в военном искусстве, я ответил, что французы ничего не смыслят в государственном деле, потому что если бы они в этом разбирались, то никогда бы не допустили такого усиления церкви. Опыт показал, что могущество папы и испанцев в Италии было создано Францией, а сокрушение в Италии французов устроено ими. Отсюда вытекает общее правило, которое никогда или редко оказывается ошибочным: кто помогает могуществу другого, тот погибает, ибо могущество это создано или искусством, или силой, а то и другое вызывает подозрительность того, кто могущество приобрел.
Глава IV
Почему царство Дария, завоеванное Александром, не восстало против наследников Александра после его смерти
Если обдумать, как трудно удержать вновь приобретенное государство, можно было бы удивиться тому, что случилось после смерти Александра Великого, ставшего в несколько лет властелином Азии и скончавшегося почти сейчас же после ее завоевания; казалось естественным, что все это государство восстанет; тем не менее преемники Александра удержались там, не встретив при этом иных трудностей, кроме тех, которые из-за собственного их властолюбия создались в их же среде. Я отвечу, что все княжества, память о которых сохранилась, управлялись двояко: или одним Князем, и тогда все остальные только рабы, которые помогают ему управлять государством, как слуги, единственно по его милости и порученью, или Князем и баронами, получающими это достоинство не по милости господина, а по древности рода. У таких баронов есть собственные владения и подданные, которые признают их своими господами и питают к ним естественную привязанность. В государствах, управляемых Князем и слугами, власть князя больше, так как люди во всей стране никого, кроме него, над собой не признают, и если повинуются кому-нибудь еще, то только как слуге Князя, или чиновнику, не чувствуя к нему никакого особого расположения. В наше время примерами этих двух образов правления являются турецкий султан и король Франции. Вся монархия турецкого султана управляется одним владыкой, остальные его рабы; разделив свое царство на санджаки, он посылает туда различных правителей, меняет и смещает их, как ему угодно. Наоборот, король Франции окружен многочисленной родовой знатью, признанной и любимой своими подданными, у нее есть особые права, и король без опасности для себя отнять их не может. Поэтому кто изучит то и другое государство, найдет, что очень трудно покорить царство турецкого султана, но раз оно побеждено, то удерживать его совсем легко. Причины трудности завоевания турецкого царства состоят в том, что нападающий не может быть ни призван высокопоставленными в этом царстве людьми, ни рассчитывать облегчить себе дело бунтом приближенных султана. Выше уже было сказано, почему это так. Раз все рабы и обязаны ему, то подкупить их труднее, а если бы это даже и удалось, толку можно ожидать мало, потому что по указанным причинам такие люди не могут увлечь за собой народ. Значит, нападающему на султана надо приготовиться встретить единую силу, и ему следует больше надеяться на собственные средства, чем на смуты у противника. Но когда тот уже побежден, разбит в бою и не может вновь собрать войска, то опасаться можно разве только рода прежнего властителя; когда он будет уничтожен, некого больше бояться, так как народ другим не доверяет. Если до своего торжества победитель не мог надеяться на подданных султана, то после победы ему совершенно не приходится их страшиться. Обратное происходит в государствах, управляемых как Франция, потому что ты легко можешь туда вступить, заручившись помощью кого-нибудь из баронов королевства; ведь среди них всегда найдутся люди недовольные и охотники до перемен. Они по причинам, уже указанным, могут открыть тебе дорогу в эту страну и облегчить победу; но если ты потом захочешь ее закрепить, то пойдут нескончаемые затруднения как с теми, кто тебе помогал, так и с теми, кого ты обидел. Недостаточно будет тебе истребить род Князя: ведь уцелеет та родовая знать, которая будет во главе новых переворотов, и, не имея возможности ни удовлетворить ее, ни уничтожить, ты потеряешь это государство, как только представится случай. Теперь, если вы посмотрите, какова была природа правления в государстве Дария
