Книга гор: Рыцари сорока островов. Лорд с планеты Земля. Мальчик и тьма - [41]

— Как я мог забыть… — виновато сказал Тимур. — Остров Тысячи Камней…

— Откуда ты о нем знаешь? — не удержался я от вопроса.

— Ну…

Докончить Тимур не успел. У правого борта, опустившегося к самой воде (или это волна поднялась к борту?), появилась человеческая голова. Пловец скользнул по нам холодным, ненавидящим взглядом, открыл рот, то ли выкрикнув что-то неслышное в очередном раскате грома, то ли просто глотнув воздуха. Вскинул над водой руку.

— Пригнитесь! — закричал Тимур.

Шлюпка качнулась, переваливаясь на другой борт. Мы приникли к скользкой палубе. А над нами что-то глухо стукнуло, вонзаясь в доски.

Я повернул голову. В стенке каюты, до половины уйдя в твердое дерево, застряли три маленьких стальных диска, сантиметров пяти в диаметре. Края дисков были тонкими, как бритвенные лезвия.

Тимур подполз к борту, сжимая в руке кинжал. Но там уже никого не было. Секунду он молчал, потом резко повернулся:

— Том! Осторожно!

Словно в ответ на его слова сухо щелкнул выстрел. Потом — еще один. И еще. Каюта мешала нам увидеть происходящее на корме, а ползти к рулю в узком промежутке между каютой и бортом было самоубийством.

— Том! — отчаянно крикнула Инга.

— Олл райт!

Мы даже не обратили внимания на очередную волну.

Вцепившись в палубу, в болтающиеся снасти, друг в друга, мы истерически хохотали.

— Ну и парень! — ошеломленно повторял Тимур.

— Ну и мы! — обиженно поправил я.

* * *

Хорошо, что мы так и не забрались в каюту. Часа через два после начала шторма ее снесло.

Вначале с хрустом подломились деревянные стены. Каюта качнулась, скрипнула и сложилась как спичечный коробок под тяжелым ботинком. Обломок доски расцарапал мне до крови плечо.

По-прежнему бушевала буря. Жуткая, нереальная буря Сорока Островов, достойная кошмарного сна Айвазовского. Ежеминутно вспыхивали молнии, вокруг шлюпки вырастали увенчанные пенными гребнями волны. Казалось, еще секунда-другая, и одна из водяных гор обрушится на нас. Но время шло, а со шлюпкой ничего не происходило. «Дерзкий» казался заговоренным… Как корабль Безумного Капитана.

Вспомнив о Капитане, я невольно завертел головой. Погода для него была самая подходящая… Но мы пока оставались в одиночестве.

Ветер и течение несли нас по кругу, по гигантской петле, охватывающей все Острова. Я понял это не сразу, а лишь заметив, что темные тени островов с вырастающими из них замками мелькают лишь по правому борту — слева море было пустынным. Мы миновали уже несколько островов и вот-вот должны были пройти мимо Четвертого. Поверх груды досок, бывших недавно каютой, я посмотрел на Тома. Но наш капитан явно перестал управлять своим кораблем. Том сидел на корме лишь потому, что пробираться к нам было слишком рискованно. Рычаг руля он выпустил, и тот болтался у него за спиной, никак не влияя на движение «Дерзкого». Поймав мой взгляд, Том покачал головой. Пристать к берегу мы не могли. Но и не тонули!

Наше героическое плавание в шторм все больше походило на какую-то пародию. Вокруг свирепствовала страшная буря. Ураган гнал по небу лохматые сгустки туч. Светящиеся щупальца молний рывками тянулись к бурлящей воде. Одна за другой прокатывались такие огромные волны, что было непонятно, каким чудом еще не смыты все замки вместе с их обитателями. А с нами ничего не происходило.

Конечно, мы вымокли от волн и дождевых струй. Под палубным настилом плескалась просочившаяся в щели вода. Развалилась каюта, в конце концов! Но если я хоть немного понимал в мореплавании, то шторм, в который мы попали, был сильнейший, из тех, в которые тонут и большие современные корабли. Мы же продолжали плыть. Буря оказалась гораздо страшнее на вид, чем на самом деле. Она напоминала индийский фильм, где противники полчаса мутузят друг друга всем, что попадается под руку, а потом расходятся со слегка растрепанными прическами. Театральщина какая-то…

— Дима!

Я повернулся к Инге. Она молча смотрела на меня. Спутанные мокрые волосы закрывали ее лицо.

— Что?

— Дай руку!

Она крепко сжала мои пальцы. И отвернулась. Секунду я не мог ничего понять. Сознание выхватывало какие-то отдельные детали: тоненькие плечи, облепленные потемневшей от воды футболкой; штормовка, скрученная в жгут и завязанная узлом на животе; согнутые в коленках ноги, упирающиеся во вколоченный в палубу меч… Потом до меня дошло.

— Инга, не бойся… — чувствуя, как перехватывает голос болью и нежностью, прошептал я. — Не бойся.

Инга повернулась ко мне и уткнулась лицом в плечо. Ладонь ее сжалась еще сильнее.

— Дима, ты будь со мной…

А куда я могу деться-то? В штормовом море, на крошечной шлюпке. Но я даже не улыбнулся ее просьбе.

— Конечно, Инга… Ингушка… Ингуля…

Мои губы шептали уже что-то такое, невообразимое, сумасшедшее, что могло прозвучать только сейчас, на волосок от гибели, в грохоте волн, заглушающем слова.

— Не бойся… Ты же видишь, с нами ничего не делается… Инга…

Она чуть-чуть повернула голову, и наши взгляды встретились.

Как тогда на мосту, где мы узнали друг друга.

— Инга…

…Я рад, что ты со мной. Я подлец, но я рад, что ты попала на Острова. Я мерзавец, но я рад, что ты со мной в шлюпке. И ты знаешь о моей радости, но прощаешь: потому что счастлива от того же.