Книга для чтения по марксистской философии - [21]
Материалисты XVII—XVIII веков рассматривали мир преимущественно как совокупность неизменных, готовых вещей, которые и в будущем останутся такими же, как теперь. Изменение, развитие допускалось ими, скорее, как исключение, чем как правило. Сущность явлений считалась неизменной. Всегда существовала Земля и различные растения и животные, населяющие ее, всегда Существовал человек — так полагали метафизические материалисты. Правда, у наиболее выдающихся представителей материализма XVII—XVIII веков мы встречаем иногда глубокие догадки относительно происходящих в природе изменений, развития. Так, например, великий французский материалист XVIII века Д. Дидро не соглашался с теми учеными, которые утверждали, что животные всегда были такими же, какими мы их видим теперь. Он писал по этому поводу: «Какая бессмыслица! Ведь совершенно же неизвестно, чем они были прежде, равно как неизвестно и то, чем они будут впоследствии. Невидимый червячок, который возится в грязи, находится, может быть, на пути к превращению в большое животное...». Но такого рода догадки не изменяют в целом метафизического характера материализма XVIII века.
Следует также иметь в виду во избежание упрощения, что метафизические материалисты XVII—XVIII веков не отрицали движения в природе. Они обычно говорили, что все тела природы находятся в движении.
Французские материалисты XVIII века даже выдвинули важное положение о неотделимости движения от материи. Но движение тогда понималось лишь как перемещение тел в пространстве, лишь как перемена места, вследствие которой ничего по существу не изменяется, ничего нового не возникает.
В XVII—XVIII веках из всех наук о природе наиболее развитой была механика, изучавшая перемещение тел в пространстве, и материализм того времени, основываясь главным образом на данных механики, не видел других, немеханических форм движения материи. Но одно дело изучать перемещение тел в пространстве, а другое — считать перемещение единственно возможной формой движения материи. Последняя ошибка как раз и допускалась метафизическими материалистами, также как и естествоиспытателями того времени. Все они пытались понять даже наиболее сложные процессы в природе как механические, изображая, например, человека в виде машины, системы рычагов, блоков и так далее.
Так, великий английский материалист XVII века Т. Гоббс следующим образом объяснял работу сердца. «...Что такое сердце,— писал Гоббс,— как не пружина? Что такое нервы, как не такие же нити, а суставы, как не такие же колеса, сообщающие движение всему телу так, как этого хотел мастер?» Конечно, такое понимание процессов, происходящих в живом организме, является весьма упрощенным. Таким образом, материализм XVII—XVIII веков — и это составляет второй его недостаток — был не только метафизическим, но и механистическим.
Третьим серьезным недостатком этого материалистического направления был идеализм в понимании общественной жизни. Материалисты XVII—XVIII веков, так же как и их предшественники, были материалистами лишь в понимании природы. Никто из них не мог материалистически объяснить общественную жизнь, историю человечества; все они в этой области оставались идеалистами.
Ярким примером могут служить французские материалисты П. Гольбах, Д. Дидро, К. Гельвеций. Эти мыслители не понимали того, что основной движущей и определяющей силой общественной жизни и всей истории человечества является производство материальных благ. Они полагали, что события, происходящие в человеческом обществе, имеют своей причиной чувства, желания, мнения людей, в особенности же выдающихся людей. Именно в сознании людей французские материалисты видели главную, определяющую причину общественных событий, не понимая, что сознание людей обусловлено их бытием, материальной жизнью общества, уровнем развития производства. Так, например, они объясняли возникновение войн честолюбием королей и полководцев, наличием религиозной нетерпимости, не догадываясь о существовании материальных, экономических условий, порождающих войны.
Выступая против религии, французские материалисты видели в ней лишь продукт невежества и обмана. С помощью религиозного дурмана, говорили они, дворяне и церковники пытаются сделать так, чтобы люди потеряли ясное представление о том, что не вызывает у них сомнения, и поверили тому, что совершенно невероятно. Материалист Гольбах говорил, что религия служит аристократам для того, чтобы держать народ в узде. Так, например, христианская легенда о том, будто бедность предпочтительнее богатства, нужна дворянам для того, чтобы заставить простых людей ходить на четвереньках, дабы дворянам было удобнее ездить на них. Гольбах, конечно, был весьма далек от представления, что и буржуазии также понадобится религия со всеми ее легендами для обуздания народа, что буржуа, так же как и помещики, будут эксплуатировать, угнетать народные массы. Французские материалисты не видели, что религия имеет глубокие материальные корни в существовании частной собственности на средства производства. Они думали, что всему причиной темнота, невежество масс, которыми пользуются в своих интересах всякие проходимцы и тираны.
