Книга Бытия - [23]

— Поразительно, — сказала я. — А что с Кишем?

— А, он вполне счастлив, занимаясь воспитанием нашего ребенка. У нас один.

Очевидно, амбиции мамы Лэло стать бабушкой многократно не оправдались. Как ни посмотреть, Киш всюду оказался неудачником, — разве что предположить, что его самого такое положение устраивало.

— В этом нет ничего плохого, — сказала Лэло, будто читая мои мысли. — Что до меня, то я в джунглях родилась и выросла. Было бы жестокостью заставлять Киша лазить по деревьям. Помнишь, как мы поддразнивали его? Мы с Кишем все решили вместе, разумеется.

Без сомнения, так и было. Вероятно. Хотя Кишу не было нужды ревновать к Петрови. Повисая на руке старшего лесного джека, Лэло укрепляла профессиональные отношения — ни больше ни меньше, как она втолковывала дома. Вероятно.

Только сейчас Петрови мягко, но настойчиво сам отцепился от Лэло. Повернувшись к маме, он сказал, поклонившись:

— Мадам, я буду счастлив, если вы будете чувствовать себя в нашем городе как дома. У нас есть чудесный источник, который называется…

— Джингл-Джангл, — мама кивнула. — Я читала о нем.

— Я могу заверить вас, что днем он не слишком бурный.

Мамины глаза заблестели; и я поняла, что она намеревается повторить мои собственные приключения.

— Мне будет очень приятно.

— Возможно, Лэло и Йалин. предпочтут разогреться воспоминаниями о былом, — предположил Петрови.

— Для начала мы разогрелись бы чем-нибудь другим! А джека разогреть не так-то просто.

Петрови улыбнулся:

— Все хорошо в меру.

— А я вот люблю выпить, — выдохнула Лэло. — Если начну, то и остановиться не могу. Но мне сегодня до конца дня лазить по деревьям. Так что пока и глоток течения за выпивку сойдет.

Это ей предоставили самым надлежащим образом. После чего Лэло удалилась, одарив меня на прощание ободряющей улыбкой, и мама тотчас заняла ее место, вцепившись в руку Петрови. Тут я задумалась, а на что этот Петрови вообще способен?

Едва вернувшись на судно, я срочно переговорила с Пэли:

— Дорогая, ты бы не хотела прямо сейчас прогуляться к Джингл-Джангл?

— Только попробуй остановить меня!

— Мама пошла туда с джеком, о котором я тебе говорила: с тем, усатым.

— Ты намекаешь, что он тут важная шишка?

— И это тоже. Его зовут Петрови. Я хочу знать, что за игру он затеял. Ты не могла бы понаблюдать за ними издали?

— Я буду в своем шарфе. Они меня ни за что не заметят!

Пэли вернулась с докладом, когда уже наступила ночь, гораздо позже самой мамы.

— Ну?

— Они замечательно провели время! Правда хорошо. Твоя мама с Петрови были в Джингл-Джангл целых два часа. Они не пили без меры, но к тому времени, когда уходили, были прилично навеселе. Они то и дело старались как будто невзначай коснуться друг друга, словно люди, которых сильно влечет друг другу, вот…

— Я представляю.

— Вот, а потом Петрови повел маму к себе домой. По крайней мере, я решила, что это его дом, а не просто крыша на одну ночь. Они прошли мимо Джей-Джей-Холла, потом свернули направо в переулок Плотников, потом…

— Пэли, я не собираюсь навешать его. Что дальше?

— Они провели там около трех часов. Потом твоя мама ушла одна, а я осталась побродить вокруг и посмотреть, не помчится ли куда-нибудь Петрови. Но он не помчался; поэтому я и вернулась так поздно. Это не такое место, куда можно незаметно подобраться и заглянуть внутрь. Дом расположен на джек-дереве, на втором ярусе, так что я на самом деле не знаю, что происходило внутри.

— Но мы можем предположить, чем они были заняты?

Пэли почесала в затылке:

— Пожалуй. Когда твоя мама выходила, волосы у нее были растрепаны, и такое выражение лица… Словно кошка, вдоволь полакавшая сметаны.

— Хм… интересно, как чувствует себя моя утомленная мама?

— Ну, меньше всего она выглядела утомленной.

На следующее утро я распорядилась, чтобы нам с мамой накрыли завтрак на двоих.

— Ну и как тебе Петрови? — спросила я между прочим.

— Он энергичный спарринг-партнер. В споре, я имею в виду. — Она посмотрела мне прямо в глаза. — Тоща как твой папа всегда был таким мягким, да? И это его положительное качество. Но все мужчины разные, Йалин. Я, конечно, ни от кого из них не в восторге, и всякий раз, когда мой новый друг осмеливался спросить о каком-то секрете, который у жрицы Йалин, возможно, имеется в запасе, я находила для нас более интересное занятие. Если он открывал уши, я «затыкала» их языком. Фигурально, говоря, конечно.

— Конечно, мама.

— Не то чтобы я даже намекала, что это может быть за секрет! Он не имел никакого понятия об этом — хотя, надо сказать, казался сочувствующим. Этому, а также и мне. Надо отдать ему должное, мое постоянное замалчивание этого вопроса, — тут она очень тщательно выбирала слова, — не вызывало напряжения, он оставался по-прежнему очень любезным. Если бы было иначе, я, наверное, разочаровалась бы в нем. Наверное, я бы стала думать, что он использует мать, чтобы поухаживать за дочерью. Это было бы возмутительно, правда?

— Я рада слышать, что ты получила удовольствие.

— О, это правда. Мне было очень хорошо с ним. Хотя, по-видимому, какие-то тайные намерения у него все-таки имелись. Думаю, мне не стоит с ним больше встречаться. Это может наскучить.