Книга без переплета - [2]
— А… — сказал он и замер с открытым ртом.
— Ну вот, — дед потер руки и заметно осмелел. — Ты бы теперь по такому случаю выпил и мне налил бы, что ли? Не боись меня, я — домовой, мне тебя не резон обижать. И не за тем я к тебе нынче, слышишь? Да ты рот-то закрой! Дело сделано, заговорил я тебя.
— Домовой? — Михаил Анатольевич вытаращил глаза.
— Ну да, ну да! Ты нальешь али как?
— Домовых не бывает, — сказал Овечкин, но, тем не менее, потянулся за бутылкой и наполнил неизвестно откуда взявшуюся на столе вторую рюмку.
Дедок шустро вспрыгнул на стул. Ростом он был маловат, и голова его едва торчала над краем стола.
— Домовые, мил человек, бывают, еще как бывают! Выпьем за рождение твое, сирота ты, сирота…
То ли от непривычки к питию, то ли от невозможности происходящего, но голова у Михаила Анатольевича разом пошла кругом. Он покорно принялся пить за свое здоровье и за помин души незабвенной мамаши, и когда они таким макаром в несколько минут ополовинили бутылку, дед, выдававший себя за домового, довольно запыхтел.
— Ведь по делу я к тебе пришел. Случай такой вышел… Эх, сирота! Вот я — домовой, при вашей квартире состою. У соседей свой живет, Семенычем кличут, а он отзывается, чего ж. И еще другие… Ну, встречаемся мы, как без этого? Посидим, покалякаем, новости расскажем. Собрание не собрание, а вроде того. Про тебя я нашим да-авно говаривал, человек ты уж больно… как бы это, чтоб не обидеть…
Михаил Анатольевич слушал, вцепившись обеими руками в края стула, и мало что понимал. А дед все плел про домовых и про Овечкина, каков он человек, и выходило по дедову раскладу, что и не человек вовсе Овечкин, а так, насекомое, и не насекомое даже, а просто слякоть какая-то, и проживает жизнь ни себе, ни людям. Это Овечкин понял и очень удивился. Но дед внимания не обращал и гнул свое.
— И вот посоветовались мы и решили — возьмем, Миша, мы тебя к себе! В домовые, значит…
— Что?! — вскрикнул Овечкин.
— Ну што, што! Натурально, ты, как сейчас, и в домовые не годишься. Но мы тебя обучим, не боись, и сквозь стены проходить станешь, и невидимкой обращаться, и еще там… Мало нас осталось, на всех не хватает. Ты-то, поди, и не знаешь, для чего мы нужны. Мамаша твоя еще помнила, царствие ей небесное, нет-нет, да молочка нальет, слово доброе скажет. Так ты вспомни когда она чего с рук роняла? Подгорало у ней чего? Не помнишь, то-то. Это, брат, пустяки. Согласишься — еще не тому научишься. Ты сирота, и как ты теперь один будешь свой век куковать? А мы тебе и фамилию другую дадим, против твоей самую героическую — Овцов! А? Звучит?
Михаил Анатольевич Овечкин похолодел.
Человек он был незлобивый и, как часто говорила покойница-мама, бесхарактерный. И только сейчас, к великому своему ужасу, понял, до чего она была права. Ему представилось, как диковинный посетитель берет его за руку и уводит за собою сквозь стену, а он, взрослый человек с высшим образованием, мужчина, можно сказать, в расцвете сил, не только не сопротивляется, а даже и слова в свою защиту вымолвить не может. Так живо увидел он эту картину, что невольно замахал руками и хрипло выкрикнул:
— Нет!
— Не нравится? — удивился дед. — Ну, как хочешь. Пускай не Овцов. Можешь при своей оставаться. Соглашайся, мил человек. Ученье годков двадцать займет, при твоем-то соображении, ну да ничего. Жить будешь на всем готовом, мы уж о тебе позаботимся…
Михаил Анатольевич, не в силах больше издать ни звука, снова замахал руками. Горло ему сдавил страх, колени сделались ватными. Дед истолковал его жестикуляцию по-своему — заперхал, тоже махнул мохнатою лапой.
— Никто тебя не хватится! Никто и не вспомнит! Не опасайся.
Он спрыгнул со стула на пол.
— Пойдем, что ли? Глянешь, как мы живем, познакомишься…
Овечкин, не помня себя от страха, вскочил на ноги и попятился. Он попытался что-то сказать, но получилось лишь задушенное мычание. Дед вытянул руку и нетерпеливо пошевелил крючковатыми пальцами.
— Пошли!
И тут Михаил Анатольевич от ужаса окончательно утратил рассудок. Он повернулся и слепо ринулся прочь. Руки его сами отыскали замок на входной двери, открыли его, и Овечкин, ничего не видя и не соображая, загрохотал вниз по лестнице, гонимый единственно звериным инстинктом, повелевающим искать спасения в бегстве.
Спасался он так, словно армия домовых наступала ему на пятки, готовая немедленно уволочь его в свои пенаты, обрядить в красный халат и заставить следить за чужим выкипающим молоком. Мохнатые лапы вот-вот должны были вцепиться ему в спину. Прохожие шарахались по сторонам и тревожно озирались, высматривая, кто же гонится за таким безобидным с виду человечком в домашних шлепанцах на босу ногу и пузырящихся на коленях тренировочных штанах. Но никто не бежал вслед за Михаилом Анатольевичем в этот поздний вечерний час, тихий и светлый, незаметно переходящий в белую ночь, и ничто, казалось, не могло потревожить покоя праздно прогуливающихся перед сном горожан.
А Овечкин, вероятно, бежал бы до тех пор, пока не упал. От участи загнанной лошади спас его ненароком какой-то прохожий, вывернувшийся из-за угла и не успевший отскочить с дороги. Михаил Анатольевич со всего маху врезался в него. Прохожий охнул, но умудрился устоять на ногах и, задиристо вцепившись в Овечкина, остановил и его. Тот, механически лепеча извинения, оглядывался через плечо с таким ужасом, что прохожий, убедясь в полной его невменяемости, махнул рукою и отпустил подобру-поздорову.
![Мир Энни Мор](/storage/book-covers/be/beecd798b596362abe16194c4fd065c83286b566.jpg)
Энге Андельсон, 16-летняя девушка, переезжает в Россию в город, который невозможно найти на карте. И тут она сразу встречает странных и необычных людей. Она пытается отогнать от себя мысль, что что-то здесь не так. Но с каждым днем это становится сложнее, пока она не понимает, что всё, что происходит вокруг — это правда. Эти таинственные люди, при виде которых другим становится плохо, но не ей… И они это замечают. Замечают, что Энге другая, которой нельзя знать их тайны, иначе они поплатятся жизнью…
![Антология мировой фантастики. Том 10. Маги и драконы](/storage/book-covers/0a/0a810b2a714f3948614285dbe7c6151af55b9348.jpg)
В десяти томах «Антологии мировой фантастики» собраны произведения лучших зарубежных и российских мастеров этого рода литературы, всего около сотни блистательных имен. Каждый том серии посвящен какой-нибудь излюбленной теме фантастов: контакт с инопланетным разумом, путешествия во времени, исследования космоса и т. д. В составлении томов приняли участие наиболее известные отечественные критики и литературоведы, профессионально занимающиеся изучением фантастики.«Антология мировой фантастики» рассчитана на всех интересующихся такого рода литературой, но особенно полезна будет для школьников.
![Воспитанник богов](/storage/book-covers/e9/e90d7046f623f2c7ed9d83b13e312013b288345e.jpg)
Языческие боги вернулись на земли, где некогда были реальностью. Млый — юноша, не знающий своего происхождения, становится их воспитанником. Умирающий Город, странные порождения Нави, чудовища, населяющие Явь, встают на пути героя, ищущего Любовь, стремящегося к Знанию.