Книга ароматов. Доверяй своему носу - [2]

Зажегся свет. Некоторые зрители поспешили к сцене с цветами. Актер вышел на прощальный поклон, а после поздравлений ушел за кулисы.

– Вовочка, ты как всегда божественно великолепен! – постукала его по плечу черезчур напудренная пожилая дама в необъятном бесформенном красном нечто.

– Спасибо Виолетта Эммануиловна, – поблагодарил актер и, грациозно поклонившись, поцеловал ее руку.

Он зашел в свою гримерку снял серо-коричневую искусственно потертую пижаму. Вытер с лица грим, делающий его уставшим и печальным. Улыбнулся своему отражению и, одевшись, поспешил из театра. На входе красовалась афиша спектакля «Никто». Он не без гордости посмотрел на свою фамилию и отправился в кальянную. После пары спокойных, полных сладкого дыма и умиротворения часов он добрался домой. Привычно преодолел несколько лестничных пролетов в темноте, потому что лампочка в подъезде не приживалась. На ощупь вставил ключ, щелкнул замком и с каким-то нескрываемым блаженством закрыл за собой дверь. Включил свет, прошел, не разуваясь, в единственную комнату, пару минут постоял у окна, смотря в свое отражение, а потом, скинув туфли, лег на скрипнувший диван и почти мгновенно уснул. Серые, не отштукатуренные стены молча взирали на своего хозяина. Ночной мотылек бился об свисающую с потолка лампу.

Бородач удобнее укутался в бархатный халат, перелистнул назад страницу, озаглавил написанное «Никто» и закрыл пурпурный кожаный блокнот. Оглядевшись, обнаружил на краю письменного стола его любимый чай с розовым вареньем и пиалу с мороженным, присыпанным шоколадной стружкой. За дверью кабинета скрипнул пол. Бородач улыбнулся. Вечером он снова планировал немного побурчать на жену, чтобы та не заходила в кабинет, пока он работает, но ясно понимал, что это не возымеет никакого действия. Когда как починка поскрипывающего куска паркета вещь безотлагательная.

Ноты аромата: горькие травы, полынь, каменная пыль, пластик, клей, бумага, ветошь, влажная пудра, лакированное старое дерево, кальян, травяной дым, сладкий час с лепестками роз, шоколад, карамель, нуга, ликер, ванильное мороженое, фрукт с кислинкой.

Carner Barcelona Cuirs

Лион достал из одного из карманов кожаных рабочих штанов анализатор заряда. Подключил его к турбинам и удовлетворенно хмыкнул. Потом постучал пальцем по экрану маршрутизатора, маршрутизатор сбоил. Сбоил уже полгода. Лион летал на свой страх и риск оказаться неизвестно где. Одно успокаивало, что летал он на грузовом аэростате, из чего следовало, что пострадать за его халатность, может только он сам. Лион вновь пообещал себе купить новый маршрутизатор, как только получит расчет за доставку груза, который уже лежал в тех отсеках.

Лион задраил входной люк. Сел в кресло пилота и обратил внимание, что его жилет испачкан в мазуте. «Где оно все время берется», – думал он, – «ведь ничего не течет». Набрав маршрут межпространственного прыжка, Лион надавил на рычаг старта. Дирижабль завибрировал, поднялся в воздух и пошел на разгон. Лион откинулся в кресле и приготовился к прыжку, отсчитывая в уме от десяти до нуля. На единице раздался резкий щелчок, а потом наступил переход. Для многих людей он длится не меньше получаса по субъективным ощущениям. Они, словно замерев, смотрят в постоянно меняющееся черное месиво. Для Лиона это всегда была лишь вспышка ярко-черного света, хотя каким образом свет может быть черным, он не понимал, но другого описания придумать не мог.

Вместо пространственного аэродрома перед взором Лиона предстал густой лес. Аэростат пошел на автоматическое снижение, и пока Лион, замерев, всматривался в необычную картину, времени на ручное торможение не осталось. Дирижабль на полной скорости вошел в заросли высоких сосен. Лиона ударило лицом о приборную панель, в голове все закружилось, и опустилась темнота. Запах металла, протекающей приборной смазки и еловых ветвей – первое что почувствовал пришедший в себя Лион. Огромная ветка дерева разбила смотровое стекло и немного повредила панель управления. Лион потыкал пальцем в панель маршрутизатора. Она не отвечала. Ну вот это и случилось, нельзя вечно летать с неисправными приборами. Лион выбрался из кабины, осмотрел дирижабль, и удивился, насколько хорошо тот пережил аварийное приземление. Вокруг простирался сосновый лес. Ярко оранжевые стволы устремляли свои зеленые колючие шапки высоко в небо. Пахло хвоей и подтекающим из турбины мазутом. Лион посмотрел по сторонам и, выбрав одну, пошел вперед. Вряд ли маршрутизатор ошибся больше, чем на десять километров. Спустя два часа Лион начал сомневаться в правильности выбранного направления. Он устало прислонился к стволу дерева и закрыл глаза. По сути ничего страшного не случилось, груз цел, он рано или поздно добредет до аэродрома и все разрешится. Лион пошел дальше, отдирая от кожаной перчатки налипшую смолу. В этот момент он ударился о некое препятствие. Пошатнувшись, больше от неожиданности, чем от удара, Лион остановился. Протянул руку вперед и нащупал гладкую невидимую стену. Что за черт? Лион обоими руками ощупал преграду. Она проходила от земли и уходила куда-то высоко вверх. За ней был такой же лес, по которому только что шел Лион. Ощупывая прозрачную стену, Лион пошел вдоль нее. Через час пути он сильно устал и сел на землю. Он уже понял, где оказался, но просто не хотел в это верить. Дубль- пространственное искажение. Отброс, образованный межпространственным переходом. Когда Эдуард Дрот создал пространственный сшиватель, человечество открыло бескрайнюю Вселенную, по которой можно путешествовать, лишь снабдив аэростат несколькими приборами. И тогда никто не задумывался, как это происходит. Сам Эдуард Дрот, уже в старости, после многочисленных исследований опубликовал теорию «выброшенной реальности». Суть сводилась к тому, что когда сшиватель протыкал «дыру» в конечном пространстве перехода, он вырезал кусок пространственной материи. Но эта материя никуда не исчезала, а зависала, образовывая новое недопространство, обрывочное, болтающееся непонятно где. Теория «выброшенной реальности» не нашла подтверждения, и о ней быстро забыли. Просто потому, что никто не возвращался из этих выкроенных обрезков материи, кружилась мысль в голове Лиона, когда-то с увлечением читавшем работы Дрота. Немного поблуждав, он вернулся к ночи к дирижаблю. Безумно хотелось пить, но из доступных жидкостей был лишь мазут. Сидя в полусне, Лион мечтал о воде. В левом ботинке похолодало, потом ощутимо намокло. Лион открыл глаза и увидел маленький ручеек, на котором лежала его нога. Он рухнул лицом в землю и стал пить. Напившись, он весело подумал, что теперь бы волшебному джину неплохо бы предложить хороший ужин путнику. Например, круто прожаренный стейк. Мысль его была настолько чистой и веселой, что когда глаза нашли на траве жаренный стейк, Лион сначала громко расхохотался и только потом, осторожно потыкав его пальцем, съел. Ему не хотелось анализировать происходящее, и он просто уснул, забравшись в кабину.