Книга алхимика - [94]

— Не забывай, Иса, Иаков один — разочаровавшийся, озлобившийся на весь мир человек, который пытается дать выход своему недовольству с помощью религии. Его надо просто посадить под замок, и все — тогда он не будет опасен.

— А как ты посадишь под замок целую армию, Самуил? Ты слышал, он говорил об Элдрике. Ты видел, что среди монахов были норманны. Египетские лекари полагают, что в ядовитых испарениях обитают демоны, из-за которых происходят вспышки чумы. Так вот, ненависть — она вроде этих демонов. Если ею преисполнится один, то глазом не успеешь моргнуть, как он заразит ею других. Ты слышал, о чем он говорил? Он сказал, что за ним придут и другие. Нет, Самуил, прости, но сейчас я ничем не могу тебе помочь. Данный случай не имеет к медицине никакого отношения. Иаков никакой не сумасшедший. Я умываю руки. Господи Боже мой, — вдруг простонал он, — ну что я несу?

Пошатывающейся походкой Иса двинулся прочь. На душе у меня скребли кошки. Я не видел смысла продолжать разговор с Иаковом и приказал тюремщику отвести его обратно в камеру. Когда скованный монах проходил мимо, он удовлетворенно улыбнулся.

Поднявшись по ступенькам дворца, я принялся ждать у приемной Азиза. Наконец он закончил разговор со своим финансовым советником. Ефрем, елейно улыбнувшись мне, откланялся, и мы остались с принцем наедине.

— Ну, — спросил меня Азиз, — он безумен?

— Полагаю, да, — ответил я.

— Превосходно, — Азиз потер руки. — Я с огромным удовольствием с ним поговорю.

— Погоди, Азиз, его нельзя приводить на суд.

Принц нахмурился. Неожиданно я ощутил навалившуюся на меня усталость.

— Его надо судить заочно. Я… я могу свидетельствовать о его недееспособности. Безумии. О чем угодно. Открытого суда допускать нельзя.

— У меня нет выбора, — развел руками Азиз. — Эмир объявил о том, что лично будет присутствовать. Он хочет увидеть, как я веду допрос, выношу вердикт… Да и не только он. На суд явится верховный факих и другие уважаемые представители уммы. Мы проявим милосердие — на это есть согласие эмира. Твоим доводам вняли. Выбор сделан в пользу заключения под стражу. Казни не будет. Но почему ты против того, чтобы приводить монаха на суд?

Я приложил все силы, чтобы объяснить, какие это сулит опасности. Я сказал, что Иаков производит впечатление здорового человека. Что он бегло цитирует Священное Писание. Что он раз за разом будет повторять те богохульные речи, что уже один раз прозвучали в мечети. Что он настроит против себя всех присутствующих на суде. Что он заставит Азиза вынести ему смертный приговор. — Иаков приведет в ярость эмира, верховного факиха, умму и, главное тебя, Азиз. Он не оставит вам выбора.

В конце концов у принца лопнуло терпение, и он заявил мне, что напрасно тратит со мной время. Мол, мне лучше вернуться к своим книгам и снадобьям, а государственными делами он будет заниматься сам.

Еле переставляя ноги, я вышел вон. За дверями ждал Ефрем.

— Насколько я могу судить, встреча прошла не слишком удачно, — мило улыбнулся он мне. — Если я могу чем-нибудь помочь, друг мой, например замолвить словечко, вы только скажите. — Чуть поклонившись, он проскользнул к Азизу.

Иакова предали смерти на базарной площади. На казнь мы с Паладоном не пошли, в отличие, как это ни странно, от лекаря Исы. Увиденное столь сильно его потрясло, что он еще три дня после этого не появлялся в лечебнице. Чтобы его там подменить, мне пришлось пренебречь своими делами во дворце.

Христиане восприняли казнь далеко не столь болезненно, как я опасался. По большей части они считали содеянное монахом ужасным и сочли приговор справедливым. Пожалуй, они хотели побыстрее забыть обо всем случившемся. Мусульмане в подавляющей массе своей не держали зла на христиан, полагая, что богохульник был одиночкой, который получил по заслугам.

Так или иначе, Азиз решил не рисковать. Впечатлившись красноречием Иакова, которое тот продемонстрировал в суде во время перекрестного допроса, принц приказал сломать ему челюсть, чтобы монах не мог своими речами смущать во время казни толпу.

На этом в истории могла быть поставлена точка. Со временем все забылось бы. Однако на следующей неделе во время пятничной молитвы в старой соборной мечети еще один монах, который проник внутрь, переодевшись мусульманином, подобно Иакову обрушился на Пророка с поношениями и хулой. Его тоже приговорили к пыткам и сожжению.

На этот раз умма выразила явное недовольство. Небольшая группа мусульман отправилась в христианский квартал, где принялась закидывать камнями лавки торговцев, пока Азиз не отправил конницу, положившую конец этим бесчинствам. Затем принц решил обрушить удар на горный монастырь, который полагал главным источником всех бед и гнездилищем богохульников. Он отправил туда войска, но оказалось, что в монастыре нет ни одной живой души. Предав его огню, солдаты вернулись в город с пустыми руками.

В следующую пятницу в двух мечетях на окраине города опять приключилась беда. В одном случае монах, в другом — монахиня снова во время молитвы принялись поносить ислам и Пророка. Виновных предали суду и сожгли. Во избежание погромов Азиз отправил войска с приказом оцепить христианский квартал. Не в силах пробиться сквозь ряды солдат и отомстить обидчикам, разозленная толпа мусульман отправилась в еврейский квартал и подожгла синагогу. Азиз ввел в городе комендантский час.