Книга 5. Слезы на камнях - [81]

– Я так рада, что Ты пришел! – ее глаза сияли счастьем. Она не сомневалась, что бог солнца пришел в город не в ожидании беды, а ради нее, ради того, чтобы сделать чудо рождения еще светлее, чтобы благословить ребенка, которому в будущем предстояло стать новым Хранителем города.

– Да будет счастлива мать, носящая под своим сердцем наделенного даром, – прошептал он слова, пришедшие из другого мира. Он уже стал забывать его. Под дымкой лет воспоминания начали блекнуть, отступая все дальше и дальше в минувшее, в отделявшую два мира бесконечность. И вот теперь память всколыхнулась, словно снежная шаль пустыни, с которой ветер сорвал наст покоя. На какое-то мгновение ему даже показалось, что ничего не было, что все, чем он жил последние годы, оказалось лишь сном, и пробуждение вернуло его назад, домой.

В первый миг эта мысль принесла облегчение. С губ, на которые легла улыбка, сорвался вздох, глаза залучились покоем. Он столько времени думал, мечтал об этом – вновь стать тем, кем он был когда-то! Но затем улыбка исчезла, в глаза вошла печаль. Он слишком долго оставался в этом мире, чтобы привыкнуть к нему, к тем людям, которые приняли его в свою семью, разделили с ним свой путь. Теперь, в отличие от первых дней, ему уже было что терять. За возвращение ему бы пришлось заплатить большую плату. Возможно, даже слишком…

– Прости, милая, – беззвучно, одними губами прошептал Шамаш, заставив себя улыбнуться. Менее всего он хотел сейчас омрачать ее счастье своей печалью, вносить смятение в душу сомнениями.

– Видишь, пророчество сбывается! – не замечая его грусти, слишком глубоко погрузившись в собственные переживания – радостные и многоцветные – с жаром продолжала она. – Я так благодарна… – в порыве чувств женщина уже готова была упасть перед богом на колени, но Шамаш удержал ее:

– Что ты, милая! – воистину, он испугался: за нее, за нерожденного ребенка. – Ты должна быть осторожна! Ведь любое неловкое движение может причинить вред тебе или малышу. Сядь лучше сюда, – поддерживая женщину за руку, он отвел ее к невысокому мягкому креслу, усадил.

– Но…-та не смела. Ведь это было бы непочтительно по отношению к богу.

– Садись, милая, – повторил небожитель и горожанке не осталось ничего, как подчиниться. В конце концов, такова была Его воля.

– Конечно, я буду осторожной, – устроившись поудобнее, она нежно обняла живот, на миг закрыла глаза, словно заглядывая внутрь себя, а затем, блаженно улыбнувшись, прошептала: – С ним все в порядке.

– Ты чувствуешь его?

– Разумеется, ведь это мое дитя! Я говорю с ним, рассказываю обо всем, что вижу, чтобы ему было не страшно вступать в мир. И, знаешь, он слышит меня! Он отвечает мне…

– Прости, господин, – к ним подошел Ларс, положил руку на плечо Лике, прося остановиться. – Сестра может говорить о своем нерожденном ребенке часами, только начни. Она не была такой, когда ждала дочь. Собственно, чему удивляться – это ведь сын, да еще наделенный даром.

– Ты не прав, брат! – в ее голосе зазвучала обида. – Я люблю малышку ничуть не меньше! Просто… Просто она у меня уже есть, а он – еще только будет. А того, что нет, ведь хочешь сильнее, – она улыбнулась – весело и по-детски задорно.

– Милая, – Шамаш сел с ней рядом на табурет, – можно я спрошу тебя?

– Конечно, господин! Я с радостью отвечу на все Твои вопросы!

– Ты ведь любишь своего нерожденного ребенка?

– Да! – ее глаза залучились. Она хотела говорить об этом, говорить без конца, чтобы все знали, чтобы все разделили ее счастье. – Больше всего на свете, больше жизни и земли благих душ, ведь он – мое будущее, будущее Ри, наше общее будущее, которое всегда будет единым, в котором ничто никогда не разлучит нас, которое будет продолжаться в их детях, и в их детях, и так будет все то время, что Ты позволишь людям жить на земле!

Шамаш оглянулся назад, поискал глазами Нинти.

Богиня врачевания стояла в стороне, возле колонны, словно прячась за ней от глаз повелителя небес.

Это было так просто – взять и скрыться, чтобы Шамаш не видел и не слышал ее.

Пройдет время. Все успокоиться. Все разрешится. Тогда она вернется. Не будет же Шамаш держать обиду на нее вечно!

Вполуха следя за разговором бога солнца с Ликой, богиня раздумывала над тем, как ей лучше поступить. Конечно, бегство было бы не просто признанием вины, но и свидетельством трусости. Но ведь так оно и было на самом деле – она была виновата и боялась. Не столько наказания, сколько объяснения. Если бы можно было избежать этого последнего, Нинти с радостью приняла бы любую кару. Даже более суровую, чем та, которую она заслуживала…

Небожительница думала, прикидывала, взвешивала то и это, выбирая наилучший путь, и совсем забыла о времени. Поэтому когда Шамаш обратился к ней, это застало ее врасплох.

"Нам надо поговорить".

Богиня врачевания вздрогнула, встрепенулась:

"Нет!" – она готова уже была броситься бежать, но взгляд повелителя небес остановил ее:

"Нинтинугга, я не сержусь на тебя".

"Правда?" – женщина устремила на него взгляд огненных глаз, пронзая насквозь, заглядывая в самую душу.

"Конечно".

"Правда? – она даже растерялась. – И ты… Ты не злишься, что я тебя обманула?