Книга 5. Слезы на камнях - [22]

– Какая разница, кто я! Главное, что я делаю или не делаю, – горькая усмешка скользнула по губам Шамаша. – Попробуй взглянуть на все происходящее глазами девочки. Я приношу ей маленького щенка, поручаю ее заботам кроху, говоря: "Однажды придет день, когда ей захочется уйти. Но если ты будет любить ее всем сердцем, привяжешься к ней всей душой, волчица останется". И она день напролет возится с этим маленьким существом, заботится, словно о своем собственном детеныше, любит сильнее самой себя… Но Шуллат все равно уходит. А я отпускаю волчицу, хотя могу задержать.

– И, все же, поговори с ней. Прошу Тебя!

– Хорошо, – небожитель не стал с ним спорить, хотя и понимал всю бесполезность разговоров. – Сейчас?-он был готов пойти с караванщиком, не откладывая то, что считал вынужденной уступкой, в дальний угол.

– Нет. Утром… Если можно… – добавил Атен, взглянув на своего бога с некоторым смущением. Он выглядел виноватым, глаза просили прощения за настойчивость, говоря: "Не сердись на меня! Я всего лишь простой смертный, которому хочется, чтобы с дорогими его душе и сердцу людьми все было в порядке". – Мати, наверно, уже уснула. Не будем ее будить.

– Мне хотелось бы верить, что сон исцелит ее душу, прогонит тоску, исправив все лучше, чем мог бы я… Иди и ты отдыхать, торговец.

– Я… – тот двинулся к пологу, уже готовый выбраться из повозки, подчиняясь воле бога, но остановился, вспомнив о том, зачем приходил. Нет, он не мог уйти, не сейчас. И, потом, что такое один вопрос? Всего – то несколько мгновений. Повелитель небес не рассердится на него из-за такого пустяка.

– Я хотел спросить… – вновь заговорил он, сперва робко, неуверенно, затем все решительнее и тверже. – Спросить о будущем Мати. У меня недоброе предчувствие. Я боюсь, что с ней может случиться что-то плохое.

Шамаш не сразу ответил. Какое-то время он молча глядел в сторону, всматривался в полумрак повозки, затем повернулся к торговцу. В его взгляде не было осуждения, лишь затаенная боль понимания, сколь сильным бывает это желание узнать грядущее и как жестоко судьба мстит тому, кто оказывается не способен с ним совладать.

– Атсинен, – он называл своих спутников по имени лишь тогда, когда хотел подчеркнуть важность того, что собирался сказать, и потому всякий раз это заставляло собеседника вздрогнуть, насторожиться, целиком уходя во внимание, – не спрашивай о том, что, узнав, страстно захочешь забыть.

– Неужели судьба моей дочери так ужасна…

– Нет. Совсем нет. И тебе это известно не хуже меня, – он заглянул ему в глаза и караванщику в какой-то миг показалось, что Шамаш знает его тайну – то видение, которое, явившись торговцу несколько лет назад, накануне дня рождения дочери, стало звездой, на свет которой он так стремился.

"Чему я удивляюсь? – мелькнуло в голове у хозяина каравана. – Ведь богу ведомо о судьбах людей все, в то время как мы лишь предчувствуем, надеясь и боясь ошибиться".

Но если так. Если ее будущее действительно будет столь прекрасно… Стоило ли ему и дальше продолжать эти расспросы, рискуя прогневать богов, вынуждая их в отместку заметить добрую судьбу злой?

Однако… Любопытство оказалось сильнее голоса разума. Ему хотелось, чтобы не только один миг будущего Мати, открывшийся ему, был радостным, но и все грядущее, вся дорога к нему. А для этого караванщику было просто необходимо очистить тропу от всех преград и бед.

– Шамаш, я не прошу рассказать мне обо всем, но… Мне очень важно, просто необходимо знать, от чего беречь дочку, чего бояться…

Бог солнца взглянул на него с непониманием:

– Почему ты спрашиваешь об этом меня? Разве тебе самому не дан дар предвидения?

– Это совсем не то. Я вижу лишь обрывки – маленькие эпизодики, никак не связанные друг с другом. И, потом, это зрение расплывчатое, надежда, мечта, страстное желание заставляют видеть одно лишь добро, затемняя все остальное сомнением. К тому же в душе живет страх, что свершится не лучшая, а лишь худшая часть предугаданного…

– Знание грядущего – не награда, а кара, – качнув головой, тихо проговорил небожитель. – Мне казалось, что тебе-то это должно быть понятно.

– Только если впереди ждет беда. Если ж счастье – предчувствие только растягивает светлый миг предвкушения на года, позволяя насладиться им сполна.

– Это не так.

– Что – не так? – не поняв, переспросил караванщик.

– Тот, для кого не существует мрака, не увидит и свет. Кого хранят от всех на свете бед, не узнает счастья, даже если оно заполнит собой весь мир.

– Ты говоришь загадками, так, словно что-то скрываешь от меня.

– Возможно.

– Конечно, в мироздании множество такого, что смертному не положено знать…

– Дело в другом. Я хочу, чтобы ты понял все сам. Ведь подсказка, не осмысленная разумом услышавшего ее, не облегчит путь, скорее, наоборот, все еще сильнее запутает.

– Я лишь простой караванщик и…

– Торговец, – прервал его Шамаш, – я не отвечу на тот вопрос, который ты собираешься мне задать, даже если ты спросишь.

– Ты не хочешь… – он опустил голову на грудь. Что же, ему ничего не оставалось, как смириться. Да и кто он такой, чтобы просить, тем более требовать от бога ответа?