Книга 4. Расплата - [43]

— Что теперь? — спросил шепотом «Фунтик».

— Теперь действуй. Иди к дому.

«Фунтик» исчез в темноте. Венделовский перешел несколько вправо, чтобы видеть дорогу, на которой с минуту на минуту мог показаться «Доктор». Ожидание было томительным. Венделовский просчитывал варианты. Если дача пуста, она превращается в западню, в мышеловку, куда, без сомнения, должны были попасть и Монкевиц и кто-то из его новых хозяев. Наконец, неподалеку хрустнула ветка и появился «Фунтик».

— Ну же, ну! Докладывай короче!

— В доме Монкевиц с одним немцем. Беседуют. Я под окном кое-что услыхал. Понял, что про Кутепова, все заодно. Когда его купить успели?

— Ладно, размышления на потом оставь. Монкевица надо на даче задержать!

— А немец?

— Немец пусть уходит! А за Монкевица головой отвечаешь!

— Тссс... Вон он идет, немец. Осторожно.

Из черно-серой темноты показалась фигура в дождевике. Человек прошел в двух-трех шагах упругой, тренированной походкой охотника и скрылся в лесу, направляясь к автобусной дороге: послышался скрипучий хруст ракушечника. Немец был из профессионалов — несомненно. Он ни разу не оглянулся, лишь выйдя под фонарь на дороге, незаметно достал зеркальце и посмотрел назад...

Немец не сел почему-то в подошедший почти пустой автобус, а пошел вперед на шоссе. Возле перекрестка, из боковой улочки поселка выехала навстречу ему маленькая, точно горбатая автомашина с двумя дверцами. Чтобы сесть на переднее сиденье, немцу пришлось открыть дверь и, опрокинув кресло вперед, выпустить господина в таком же, как у него, дождевом плаще.

Венделовский, проводив автомобильчик взглядом, задумался. Сейчас должен был появиться Шаброль. В доме — «Фунтик» и Монкевиц. И этот немец, который вылез из машины. Куда и зачем он идет? В это мгновение исчезнувшая надолго машина — горбатая коротышка — описав круг, устремилась обратно, навстречу Венделовскому. На ходу прогремело два выстрела и рядом с головой Альберта Николаевича цвикнули пули. Инстинктивно он упал на обочину. Стреляющий «горбыль на колесах», как мысленно окрестил Альберт Николаевич смешной, самого мирного вида автомобильчик, скрылся. Венделовский остался на дороге один с револьвером в руках — выстрелить он не успел. И оставалось одно: идти к дому на встречу с Монкевицем. Хорошо было бы, если б Шаброль принял участие в этой беседе, — Монкевиц непрост, изворотлив как угорь.

Николай Августович, удобно устроившись в кресле и укрывшись черным шелковым халатом, расшитым золотыми драконами, крепко... спал. Вернее, делал вид, что спит. Напротив него, держа наизготовку браунинг, сидел на диване Николай Абрамов.

Монкевиц попал в тяжелый переплет.

То, что немцы знают о его участии в похищении Кутепова, Монкевицу стало известно уже давно. Когда в штабе РОВСа именно он, Монкевиц, докладывал о пресловутом похищении и ни один ровсовский чин не усомнился в правильности его положений, именно там, в коридоре, отловил его человек, часто посещающий штаб РОВСа.

Немец, эльзасец — черт его разберет! — пристал с целым ворохом вопросов, замечаний, сомнений по докладу господина Монкевица, из чего нетрудно было заключить, что знает он о том, что спрашивает, не меньше полковника.

И тон беседы быстро поменялся: вопросительные въедливо-вежливые интонации сменились насмешливо-рубыми намеками, и Монкевицу не оставалось ничего другого, как прекратить беседу. Но «эльзасец» встречался ему на улице, в коридоре отеля, в кафе, где полковник имел обыкновение пить свою утреннюю чашку кофе. От откровенного разговора уйти было невозможно.

И он состоялся — прямой, насколько это возможно у разведчиков. Карты были брошены на стол — Монкевиц убедился, что вся его деятельность известна немцам до мельчайших подробностей. Знали они и о посадке в Финляндию, куда Монкевиц сопровождал Кутепова, и о короткой его остановке в Москве, о сотрудничестве с группой приезжих, отлично осведомленных о делах РОВСа. В расследовании похищения Кутепова, прочитанном русским генералам, указали на все намеренные пропуски и неточности.

Было ясно: немцы, крепко вцепившись в Монкевица, собирались завербовать его или — еще лучше — перевербовать. Но при этом Монкевиц вновь сделал вывод, что и немцы по-прежнему стараются хорошо конспирироваться в Париже и очень осторожно идут на новые контакты. «Игры» с другой разведкой очень опасны для обеих сторон, и многим их участникам они стоили жизни.

И вот теперь, в эти быстро крутящиеся жернова попал он, Монкевиц. И надо же было на этой вилле сойтись в один день и час «эльзасцам» и «русским». По счастливой случайности, немец, не получив вновь никаких твердых гарантий от полковника, ретировался злой, как черт.

Теперь Монкевиц, охраняемый «Фунтиком», знал, что предстоит тяжелый разговор с Венделовским. Как и чем оправдать свое бегство, желание ускользнуть от «Фунтика». Увы, это не Абрамов-младший, Венделовского на мякине не проведешь...

Венделовский вошел стремительно, громко поздоровался, и Монкевнцу ничего не оставалось как встать и протянуть руку:

— Рад вас видеть, Альберт Николаевич!

— Сомневаюсь, — ответил «0135». — И руки я вам не подам до той поры, пока вы не объясните своего поведения... А вы, Николай Федорович, побудьте у входа в дом, я жду гостя, надо его встретить.