Книга 4. Расплата - [125]

Он вышел из игры сам. Теперь только бы добраться до Гавра, а там на пароход — хоть матросом, хоть пассажиром, как прядется.

К счастью, есть запасной документ, он успел вытащить его из тайника, когда забегал домой. Нет теперь никакого Роллана Шаброля, нет «Доктора». Теперь он Антуан Шатенье, который навсегда покидает Францию...

В Гавр поезд пришел под вечер, уже начинало темнеть. Это радовало Шаброля — он хорошо знал город, а помехой темнота окажется лишь для его преследователей. Он решил, что не будет искать пристанища в городе, вспомнил, что как-то довелось ему недельку провести в предместье Гавра — в Сен-Адрэсс, где было прекрасное морское купание и потому, кроме множества дачных вилл, несколько небольших скромных гостиниц. Добраться туда можно было на трамвае — это тоже было удобно.

Сентябрь, как всегда во Франции, был очень теплым, и появление одинокого мужчины в курортном городке было делом обычным. Его скромный багаж — довольно объемистый сак — тоже был обычным для человека, приехавшего на недельку-другую отдохнуть, поплескаться в теплом еще море, завести интрижку с одинокой девушкой, а их было много в курортный сезон на побережье.

Так что Антуан Шатенье не вызвал ни у кого никаких подозрений.

Он переночевал в скромном и тихом номере гостиницы, расположенной так близко к пляжу, что всю ночь слышен был ему мерный плеск волн. Этот звук успокаивал его, но заснуть все равно не удавалось. Во Франции — он повял это твердо — ему никогда не будет покоя, настороженность и ожидание беды будут с ним постоянно. Наутро он отправился в порт. Он нарочно не брился, надел самую затрапезную пару-брюк, какая нашлась в его саке, на нижнюю трикотажную фуфайку не надел пиджака, повязал платком голову и в таком непрезентабельном виде, оставив в гостинице все остальное свое нехитрое имущество, стал бродить по гавани с видом бездельника-фланера. В маленьком кафе, которому был придан вид портового кабачка — вместо стульев стояли маленькие бочонки, большие бочки заменяли столы, стены были увешаны рыбачьими сетями и картинками на морскую тематику, — он просидел полдня, терпеливо пережидая недолгое соседство со случайными посетителями... Он ждал, пока судьба не подбросит ему матроса с какого-нибудь судна, идущего в далекий рейс.

И когда под вечер двое немцев уселись рядом, требуя беспрестанно новых бокалов с пивом, он понял, что именно они ему и нужны.

Ему всегда было легко заводить знакомства, а по-немецки он говорил с таким ярко выраженным баварским акцентом, что любой немец признавал его за своего. Пауль и Генрих — новые его знакомые — так и решили с самого начала и были весьма удивлены, когда узнали, что Антуан — чистокровный француз, что тетка его когда-то была гувернанткой в Баварии в богатом доме, она и обучила племянника немецкому и баварским акцентам.

Этим Антуан еще больше расположил к себе новых знакомых, а новые бокалы с пивом — теперь уже за счет Антуана — скрепили дружбу навсегда.

Антуан признался соседям, что потерял работу — разорился хозяин мастерской, где он служил механиком, — разругался с женой (она лишь недельку терпела его безделье), ушел из дому и теперь готов отправиться куда глаза глядят, хоть к черту на рога, лишь бы не видеть этого постылого Гавра, крикунью жену, а пуще всего проклятущую тещу, которую он терпел года три, а теперь, — конец, терпенье кончилось, пропади они пропадом, чертовы бабы!

И Пауль и Генрих поддержали нового приятеля:

— Да плюнь ты на них, еще пожалеют, что такого парня потеряли. Хочешь, приведем тебя на нашу посудину? В команде всегда кого-нибудь не хватает.

— А куда идете?

— Далеко, в Канаду, через океан.

— Годится! Пожалуй, тут пивом не отделаешься, бутылку бурбона ставлю!

В обнимку вышли они из кафе; поддерживая заметно огрузневших немцев, Антуан, подчиняясь командам, довел приятелей до парохода, стоявшего в самом конце причала, и вместе с ними поднялся на борт. Он оглядел причал — ни одной живой души не было в этой части порта. Все ликовало в нем: кажется, он вырвался, пускай ищут его люди «Профессора» по всем городам Франции.

Великое дело — иметь множество профессий. Механику, разумеется, нашлась работа в машинном отделении. И уходил «Рюген» на следующий день...

Разумеется, Антуан Шатенье не высунул носа с парохода. («Еще одумается моя Коллетт, прибежит в порт искать меня, я давно говорил ей, что хочу поплавать», — так объяснил он Паулю и Генриху свое нежелание опять посидеть в кафе, где они познакомились.)

...И вот, наконец, «Рюген» в открытом море. До Канады много дней плаванья, много вахт придется отстоять Шабролю, так что его забывшие о грязной работе руки станут настоящими руками пролетария — в ссадинах и мозолях, с въевшимся в поры машинным маслом.

Но и это доставляло ему радость. Он старался забыть Шаброля, «Профессора», Венделовского и Мрожека, он заставлял себя не вспоминать ни о ком, ни о чем.

Еще не пришла пора вернуться к этому: впереди новая жизнь — и кем он станет в ней, он и сам не знал толком....

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Один из героев этой книги Роллан Шаброль, как и много других реальных лиц, послуживших для него прототипом, позднее получил полупрезрительную кличку «невозвращенца».