Книга 2 - [15]

Обидно, вань!

Свадьба

Там у соседа пир горой, и гость солидный, налитой

Ну, а хозяйка — хвост трубой — идет к подвалам.

В замок врезаются ключи, и вынимаются харчи,

И с тягой ладится в печи, и с поддувалом.

А у меня сплошные передряги.

То в огороде недород, то скот падет,

То печь чадит от нехорошей тяги,

А то щеку на сторону ведет.

Там у соседей мясо в щах, на всю деревню хруст в хрящах,

И дочь-невеста вся в прыщах — дозрела, значит.

Смотрины, стало быть у них. На сто рублей гостей одних.

И даже тощенький жених поет и скачет.

А у меня цепные псы взбесились,

Средь ночи с лая перешли на вой,

И на ногах моих мозоли прохудились

От топотни по комнате пустой.

Ох, у соседей быстро пьют! А что не пить, когда дают?

А что не петь, когда уют и не накладно.

А тут — и баба на сносях, гусей некормленных косяк.

Но дело даже не в гусях, а все неладно.

Тут у меня постены появились.

Я их гоню и так, и сяк, они — опять.

Да в неудобном месте чирей вылез.

Пора пахать, а тут ни сесть, ни встать.

Сосед маленочка прислал. Он от щедрот меня позвал.

Ну, я, понятно, отказал, а он сначала.

Должно, литровую огрел, ну, и конечно, подобрел.

И я пошел. Попил, поел — не полегчало.

И посредине этого разгула

Я прошептал на ухо жениху…

И жениха, как будто ветром сдуло.

Невеста вся рыдает наверху.

Сосед орет, что он — народ, что основной закон блюдет,

Мол, кто не ест, тот и не пьет, и выпил, кстати.

Все сразу повскакали с мест, но тут малец с поправкой влез:

— Кто не работает — не ест, ты спутал, батя.

А я сидел с засаленною трешкой,

Чтоб завтра гнать похмелие мое,

В обнимочку с обшарпанной гармошкой,

Меня и пригласили за нее.

Сосед другую литру съел и осовел, и обсовел.

Он захотел, чтоб я попел, — зря что ль поили?

Меня схватили за бока два здоровенных мужика:

— Играй, говорят, паскуда! Пой, пока не удавили!

Уже дошло веселие до точки,

Невесту гости тискают тайком.

И я запел про светлые денечки,

Когда служил на почте ямщиком.

Потом у них была уха и заливные потроха,

Потом поймали жениха и долго били.

Потом пошли плясать в избе, потом дрались не по злобе

И все хорошее в себе доистребили.

А я стонал в углу болотной выпью,

Набычась, а потом и подбочась.

И думал я: - ну, с кем я завтра выпью

Из тех, с которыми я пью сейчас?

Наутро там всегда покой и хлебный мякиш за щекой,

И без похмелья перепой, еды навалом.

Никто не лается в сердцах, собачка мается в сенцах,

И печка в синих изразцах и с поддувалом.

А у меня и в ясную погоду

Хмарь на душе, которая горит.

Хлебаю я колодезную воду,

Чиню гармошку, а жена корит.

Баллада о гипсе

Нет острых ощущений, все — старье, гнилье и хлам.

Того гляди, с тоски сыграю в ящик.

Балкон бы что ли сверху иль автобус пополам,

Вот это — дело, это — подходяще.

Повезло. Наконец, повезло.

Видит бог, что дошел я до точки:

Самосвал в тридцать тысяч кило

Мне скелет раздробил на кусочки.

И вот лежу я на спине загипсованный,

Каждый член у меня расфасованный

По отдельности и до исправности,

Все будет в целости и сохранности.

Эх, жаль, что не роняли вам на череп утюгов.

Скорблю о вас. Как мало вы успели.

Ах, это ж просто прелесть — сотрясение мозгов.

Ах, это ж наслажденье — гипс на теле.

Как броня на груди у меня

А на руках моих крепкие латы.

Так и хочется крикнуть: — коня мне, коня.

И верхом ускакать из палаты.

И вот лежу я на спине загипсованный,

Каждый член у меня расфасованный

По отдельности и до исправности,

Все будет в целости и сохранности.

Задавлены все чувства, лишь для боли нет преград.

Ну, что ж, мы сами часто чувства губим.

Зато я, как ребенок, весь спеленатый до пят

И окруженный человеколюбием.

Под влияньем сестрички ночной

Я любовью к людям проникся,

И — клянусь — до доски гробовой

Я б остался невольником гипса.

И вот лежу я на спине загипсованный,

Каждый член у меня расфасованный

По отдельности и до исправности,

Все будет в целости и сохранности.

Вот хорошо б еще, чтоб мне не видеть прежних снов,

Они, как острый нож для инвалида.

Во сне я рвусь наружу из-под гипсовых оков,

Мне снятся свечи, рифмы и коррида.

Ах, надежда, ты гипса броня

От того, кто намерен кусаться.

Но одно угнетает меня

Что никак не могу почесаться,

Что лежу я на спине, загипсованный.

Каждый член у меня расфасованный

По отдельности и до исправности,

Все будет в целости и сохранности

Вот я давно здоров, но не намерен гипс снимать,

Пусть руки стали чем-то вроде бивней,

Пусть ноги истончали, мне на это наплевать,

Зато кажусь, кажусь значительно массивней.

Я под гипсом хожу ходуном,

Я наступаю на пятки прохожим

Мне удобней казаться слоном

И себя ощущать толстокожим.

И вот по жизни я иду загипсованный

Каждый член у меня расфасованный

По отдельности и до исправности,

Все будет в целости и сохранности

Деревянные костюмы

Как все мы веселы бываем и угрюмы,

Но если надо выбирать, а выбор труден,

Мы выбираем деревянные костюмы,

Люди, люди…

Нам будут долго предлагать не прогадать:

Ах, — скажут, — что вы, вы еще не жили!

Вам надо только-только начинать…

Ну, а потом предложат: или-или:

Или пляжи, вернисажи или даже

Пароходы, их наполненные трюмы,

Экипажи, скачки, рауты, вояжи…

Или просто деревянные костюмы.

И будут веселы они или угрюмы,

И будут в роли злых шутов иль добрых судей…

Но нам предложат деревянные костюмы.