Книга 2. Ранние рассказы - [158]

— И жизненно важную роль во всем этом играет Теор Реало.

Бранд Корла молча ожидал продолжения.

— Есть одна вещь, которую мы упустили, а Марри заметил, — снова заговорил председатель. — Реало — калека в психологическом отношении, и в этом ключ ко всему делу. Как следует изучив его, мы получим представление о том, что собой представляют роботы; конечно, приблизительное и искаженное представление, поскольку Реало вырос во враждебном для него мире. Но мы примем это в расчет, оценим его личность… Ох, до чего же мне все это надоело!

Загорелся сигнал вызова. Председатель с облегчением вздохнул.

— Ну вот, он здесь. Сядьте же наконец, Корла, вы действуете мне на нервы. Давайте взглянем на него.

Теор Реало влетел со скоростью кометы и, пыхтя, остановился посередине комнаты. Он переводил свои слезящиеся глазки с одного психолога на другого:

— Как все это случилось?

— Что «все»? — холодно поинтересовался председатель. — Сядьте. Мне нужно задать вам некоторые вопросы.

— Нет. Сначала вы мне ответьте!

— Сядьте!

Реало сел. Его глаза были полны слез.

— Они хотят уничтожить планету роботов.

— Не беспокойтесь об этом.

— Но вы сказали, что планету можно уничтожить, если они освоили межзвездные полеты. Вы так сказали. Вы дурак. Неужели вы не видите… — Реало давился словами.

Председатель Совета неловко отмахнулся:

— Можете вы успокоиться и разговаривать осмысленно?

Альбинос стиснул зубы и выдавил из себя:

— Но у них вскоре будут межзвездные корабли.

Оба психолога вскочили.

— Что?!

— Ну… Ну а как вы думали? — Реало тоже вскочил в ярости и отчаянии. — Вы что думали: я приземлился в пустыне или в центре океана, а потом в одиночку обследовал всю планету? Жизнь не похожа на приключенческую книжку. Как только я приземлился, они меня захватили и привезли в большой город. По крайней мере, я думаю, что это был город — там все не так, как у нас. Там… Но я ничего вам не скажу.

— К черту город! — взвизгнул председатель. — Они вас захватили. Рассказывайте дальше.

— Они изучали меня. Обследовали мой корабль. И потом однажды ночью я улетел — чтобы сообщить обо всем Федерации. Они не знали о моем отлете. Они не хотели, чтобы я улетал. — Его голос сорвался. — И я предпочел бы остаться, но нужно было сообщить Федерации.

— Вы рассказывали им что-нибудь о своем корабле?

— Как бы я мог? Я ведь не механик. Я не знаю ни теории, ни деталей конструкции. Но я показал им, как работают приборы, и позволил осмотреть двигатели. Вот и все.

Бранд Корла пробормотал себе под нос:

— Тогда они не смогут построить корабль. Этого недостаточно.

— О, они его построят. — Голос альбиноса стал пронзительным от прозвучавшего в нем триумфа. — Я знаю их. Они — машины, знаете ли. Они будут работать над проблемой. Работать. Работать. Работать без остановки. И они добьются своего. Они достаточно от меня узнали. Готов держать пари, они узнали достаточно.

Председатель бросил на альбиноса долгий взгляд и устало отвернулся.

— Почему вы ничего нам не сказали раньше?

— Потому что вы отняли у меня мой мир. Я открыл его — только я, я один. И после того как я сделал всю работу и позвал вас, вы вышвырнули меня вон. Все, что у вас нашлось для меня, — это упреки в том, что я высадился на планете и мог своим вмешательством все испортить. Так почему я должен вам что-то рассказывать? Узнавайте сами, раз вы такие умные и можете позволить себе так со мной обращаться.

«Изгой с комплексом неполноценности, — с горечью подумал председатель. — У него же мания преследования. Надо же! Все одно к одному, все становится ясно, стоит перестать любоваться открывающимися горизонтами и увидеть то, что находится под носом. И теперь уже ничего не поделаешь». Вслух он сказал:

— Ну что же, Реало, мы все проиграли. Уходите.

— Все кончено? — напряженно спросил Бранд Корла. — Действительно все?

— Действительно все, — подтвердил председатель. — Исходный эксперимент как таковой кончился. Искажения, внесенные визитом Реало, скорее всего настолько велики, что превращают чертежи и документы, которые мы тут изучали, в мертвый груз. Кроме того, Марри прав. Если у роботов есть межзвездные корабли, они опасны.

— Но вы не должны уничтожать их! — закричал Реало. — Вы не можете их уничтожить! Они никому не причинили зла!

Ему никто не ответил, и он продолжал неистовствовать:

— Я возвращаюсь к роботам! Я их предупрежу! Они приготовятся к обороне! Я их предупрежу! — Он пятился к двери, его тонкие белые волосы встали дыбом, глаза с красными веками выпучились.

Председатель не сделал никакой попытки остановить Реало.

— Пусть отправляется. Это была его жизнь. Мне теперь все равно.

Теор Реало мчался к планете роботов с таким ускорением, какое только мог выдержать. Где-то впереди маячила пылинка — изолированный мир, населенный искусственными людьми, эксперимент, который провалился. Слепо стремясь к межзвездным путешествиям, роботы вынесли себе смертный приговор.

Реало направлялся к этой планете, к городу, где его «изучали» в тот первый раз. Он хорошо все помнил. Название города было первым словом чужого языка, которое он выучил.

Нью-Йорк!

Нет связи (1947/1948)

Раф был типичным, по стандартам своего времени, американцем. Но исключительно несимпатичным, по американским стандартам нашего времени. Он являл собой груду мышц. Челюсть была просто огромна, нос широк и горбат, а черные глаза маленькие и далеко посаженные, учитывая чудовищную форму носа. И еще «красоты» ему придавала толстая шея, широкий корпус, лопатовидные пальцы с мощными изогнутыми ногтями и… все остальное.