Книга №1 про счастье. Практическое руководство по обретению счастья - [32]

Казалось бы, что все это правда, но я решил копнуть глубже. "Уверен ли я на сто процентов, что ей не следовало так поступать? Уверен ли я в том, что никогда не буду счастлив больше?" К моему удивлению, я ответил «нет» на оба вопроса.

На минуту я был ошеломлен. Я прервал бесконечную цепочку "мысль-боль-мысль-боль-мысль-боль", которая жила в моей голове последние несколько недель. Я почти расхохотался. Без постоянного барабанного боя моих прискорбных мыслей я чувствовал себя тихо и спокойно.

Я осознал, что если бы более широко посмотрел на ситуацию, у меня не возникало бы мысли определять ее как «плохую» или «хорошую». Это было просто не в моей власти — знать, должна ли была моя жена так поступить. Внезапно все, что я думал о моей ситуации раньше, показалось мне подозрительным. Страх перед моим «разрушенным» будущим исчез, и вместо него я почувствовал эмоциональное возбуждение. Я подумал: "Может быть, все будет еще лучше, чем было".

Это состояние длилось всего три-четыре минуты, пока я не представил мою жену с другим человеком. В сердце снова вспыхнули боль и гнев: "Как она могла так поступить со мной?!"

Однако облегчение, которое я ощущал в течение нескольких минут, расшатало мою версию событий. Я еще раз посмотрел на нее и увидел новый пласт: я верил в то, что моя жена любит кого-то другого сильнее, чем меня. Я глубоко вздохнул и задал себе все тот же вопрос: "Правда ли это?"

Опять мне показалось, что это правда, поэтому я задал следующий вопрос: "Могу ли я быть абсолютно уверен, что она любит его больше, чем меня?"

"Нет, не могу". Мысль о том, что она любит кого-то больше, заставила меня согнуться от боли. И все же я не мог быть в этом уверен. Меня поразило, что одна мысль — то, как я отвечал на вопросы, — могла повлиять на мое счастье.

Это было озарение. Все, что я услышал на семинаре, внезапно встало на свое место. Все было очень просто: мой рассказ о ситуации родился в моей голове в виде констатации фактов и вызвал непроизвольную реакцию страдания и уныния. Когда же я начал разбираться в этом изложении фактов, они оказывались совершенно неубедительными. Осознание того, что ситуация сама по себе не была источником моей боли, ужаснуло меня и одновременно утешило. Меня так взволновало это открытие, что всю следующую неделю я охотно продолжал задавать вопросы моим мыслям и убеждениям.

К концу девятого дня я был уже не таким отчаявшимся и измученным человеком, который пришел в первый день на семинар. Я успокоился и ощущал безмятежность и приятие мира. Я понял, что мои мучения всегда вызваны моей версией событий. Теперь меня интересовало настоящее. Какая свобода!

Когда я вернулся с семинара, я позвонил жене и сказал, что готов отпустить ее от себя. Я предложил ей свою помощь в переезде. Я даже сказал ей, что, если она видит что-то важнее наших отношений, ей стоит добиваться этого. И я был с ней искренен.

Год спустя это ощущение свободы все еще со мной. Иногда возникает остаточная боль, но как только я ловлю себя на рассказе о том, что я потерял и как много это значит, я останавливаюсь. Я смотрю на мою версию и задаюсь вопросом: какое убеждение прячется за этой болью? После того как я осознаю убеждение, я перехожу к ключевому вопросу: правда ли это? Сначала мне требовалось делать сознательные усилия, но позже это стало происходить непроизвольно.

Я помню момент — это было спустя несколько недель после семинара, — когда я наткнулся на нашу с женой любимую фотографию, которая всегда стояла у меня на столе. Когда я смотрел на наши улыбающиеся лица и вспоминал все счастливые моменты, пережитые вместе, волна грусти и тоски захлестнула меня. Я остановил себя и задал себе вопрос: "Хорошо, какое убеждение прячется за этим?" Это было мое старое убеждение "я никогда больше не буду счастлив". Тогда я задал крайне важный вопрос: уверен ли я, что так и будет? Тут я неожиданно рассмеялся, вспомнив день, в который мы сделали эту фотографию. Не все тогда шло гладко, мы препирались периодически в течение всего дня. На самом деле я был счастливее за минуту перед тем, как увидел фотографию, чем в тот день, когда мы ее сделали.

Суть заключалась в том, что мысли приходят и уходят, отношения приходят и уходят, боль приходит и уходит. Я понял, что держаться за свои рассказы о том, что я хочу и что мне нужно, — это прямой путь к страданию.

Сегодня я добился настоящего спокойствия и умиротворения, я либо выкидываю из головы лишнее, либо принимаю события как должное, такими, какими они являются, и не более. Эта простая перемена сделала меня счастливее, чем я мог себе представить. По шкале от 1 до 10 я ставлю себе 9 баллов, стремлюсь к 10 и не оглядываюсь назад.

Выполнение "Работы"

Людей мучают не вещи, а представления о них. Эпиктет, греческий философ

Мне тоже чрезвычайно помог метод «самовопроса» (называемый "Работой"), который Брюс описывает в своей истории. Его разработала Байрон Кэти (все называют ее просто Кэти). «Работа» состоит в том, чтобы задать себе четыре простых вопроса по поводу тягостных мыслей и убеждений:

1. Правда ли это?

2. Знаете ли вы это наверняка?