Ключи от заколдованного замка - [93]

— Мы дадим ружья и пули всем, кто умеет стрелять, — заверил Баранов.

— Сколько правитель хочет снарядить байдарок? — спросил Савва. — Надо немедля готовить их к дальнему походу.

— Триста байдарок. Отбирайте самых храбрых охотников.

— Кто пойдет передовщиком?

— Демьяненков Семен, он смелый человек.

— Знаем Семена, — одобрительно загудели старейшины и оглянулись на огромного бородатого детину, скромно сидевшего в уголке.

— Мы пошлем байдарки, но мы просим тебя, правитель, давать за одного бобра пять саженей бисера или два топора. За одного бобра давать еврашечью парку или пять фунтов табаку.

Александр Андреевич быстро прикинул, во что обойдется уступка. Ничего страшного, он и сам думал, что надо пересмотреть расценки. Кадьякцы получали мало.

— Обещаю покупать бобра по цене, названной Саввой, — твердо сказал он, — остальные товары по прежним ценам… Для всех, кто идет в поход на Ситку, компания устраивает игрище.

Старейшины оживились. Праздники с танцами и пением островитяне любили больше всего…

Кадьякцы были сродни эскимосским племенам. С русскими они быстро подружились и жили в мире. Бывали, конечно, взаимные недовольства и неурядицы, но даже в первое десятилетие барановского правления серьезных разногласий у русских и кадьякцев не было.

Русские женились на кадьякских женщинах, жили семьями, заводили детей. Все островитяне были подданными Российской империи, и русские промышленные относились к ним, как к равным. Они вместе ходили на промыслы, вместе делили все трудности и невзгоды. Но все же, будучи основными добытчиками драгоценных шкурок морского бобра, кадьякцы получали за свой труд меньше, чем промышленные.

Кадьякские женщины, превосходные мастерицы, шили для компании парки из птичьих и еврашечьих шкурок. И не только меховую одежду шили кадьякские женщины, но и знаменитые байдарки из тюленьих шкур, на которых мужчины совершали далекие плавания.

Когда мужчины смазали китовым жиром готовые байдарки и крепко попарились в бане, начались празднества.

Правителя Баранова пригласил к себе главный вождь Савва. Его барабора была просторнее и чище других. Пол хозяева устлали травой и покрыли котиковыми шкурами. Александр Андреевич уселся на поперечную скамью для почетных гостей, рядом с вождем.

В бараборе все было знакомо Баранову. Не раз приходилось строить их своими руками. Выкапывалась четырехугольная яма, по углам ставили столбы и клали перекладины… Стены делались из досок, поставленных стоймя, а крышу покрывали травой.

Главное помещение бараборы, где происходило празднество, в обычные дни служит для сушки рыбы и шкур. Здесь же мастерили байдарки. Для спанья сбоку бараборы пристроены небольшие помещения, каждое имеет свой лаз из общего покоя. Посередине очаг, над ним отверстие в крыше для дыма. Вход в барабору тоже через крышу.

Народу набралось много. Савва пригласил в свое жилище вождей и знатных охотников. Всех гостей хозяева встречали еще на берегу. Неистово били в бубны и пели песни, сочиненные для этого торжественного случая.

Главный тойон Савва произнес приветственную речь, в которой хвалил своих гостей и себя. Он старался изъяснить им свою дружбу и уважение. Он говорил, что игрище делается для того, чтобы доставить удовольствие и угостить их вкусными яствами.

Затем Савва в коротких словах рассказал, что произошло на острове Ситке, и призвал к мести.

Начались игрища. Мальчики принесли бубны с палочками и положили на пол перед Саввой. Вождь запел громкую песню, ударяя в бубен.

— Ай… яй… ай… ай… Аяй… — дружно подпевали собравшиеся.

Савва исполнил три песни и переслал бубны и палочки гостям. И гости пели свои песни.

Во время песен всякий, кто хотел, выходил на свободное место посреди бараборы и танцевал, приседая и кривляясь до изнеможения. Танцоры обязательно выходили в самой нарядной парке. Женщины танцевали в прозрачной камлее27, увешанные колокольцами, с деревянными фигурками в руках. Прически были одинаковы: волосы подрезаны со лба и увязаны сзади в пучок. В этом танце участвовали все: и певцы, и музыканты.

Гости пили крепкий чай с маленькими кусочками колотого сахара. Когда стало жарко, мужчины и женщины сняли парки, оставшись в набедренных повязках. Компания и духовные пастыри всячески старались ввести в быт полотняные рубахи, но новшество прививалось медленно.

Александр Андреевич пил и ел вместе со всеми. Вернулся домой он поздно, весь пропахший ворванью, усталый, но довольный…

Глава двадцать первая. ТАК ГНИ, ЧТОБЫ ГНУЛОСЬ, А НЕ ТАК, ЧТОБЫ ЛОПНУЛО

По излучинам реки мореходы прошли, казалось, немалое расстояние. Но если измерить по прямой, то выходило не больше двадцати верст. Река петляла, и путники иногда возвращались к местам, пройденным вчера и позавчера. На двадцатый день они неожиданно вышли к двум туземным хижинам, стоявшим на самом берегу реки. Тимофей Слепцов вместе с Иваном Петуховым и кадьякцем Ивашкой вошли в дом.

Несколько индейцев сидели у очага, сложенного из дикого камня, и молча курили трубки.

— Надо рыбы, — сказал кадьякец Ивашка. — Мы заплатим бисером и бусами.

— У нас у самих мало рыбы. Большая вода покрыла заколы, и рыба ушла.