Ключи от Рая. Часть 2 - [35]

этого не произошло. Тела погибших перенесли в местный Дом Торжеств — язык не поворачивался теперь его так называть.

Мы беседовали с начальником Службы еще очень долго, но в итоге так и остались каждый при своих взглядах. Выходя от него, я уже знал, что

больше мы с ним никогда не встретимся.

* ♦ ♦

Альварос и Алина уже знали о случившемся. Знал и Чуй, именно поэтому он был непривычно тих. Кота не было, он никогда не задерживался долго на одном месте. Котяра ты, Котяра, — мог бы предупредить...

— Он не мог предупредить, — тихо ответил Альварос, когда я высказал эту мысль вслух. — Ему не дано самому заглядывать в будущее. Ино­гда Кот что-то говорит, но он сам не знает, откуда у него появляются эти мысли.

Мы сидели за столом, перед нами стояли ма­ленький бочонок эля и миска сушеного мяса. Эль принес Чуй — по его просьбе я дал ему денег, он пропадал где-то два часа и действительно прита­щил бочонок великолепного свежего эля. Не знаю, где он его отыскал, отсюда только до города два часа пути. По словам Чуй, в день памяти надо пить свежий, только что сваренный эль.

Алина сидела на скамейке, поджав ноги, ее взгляд был непривычно пустым. Когда она изредка смотре­ла на меня, я невольно отводил взгляд, чувствуя свою вину за случившееся. Так произошло и сейчас.

— Ты действительно решил пойти к Виго? — спросила Алина, взглянув на меня.

— Да, — кивнул я, не поднимая глаз. — Он единственный, кто может помочь.

— Боюсь, что и он не сможет, — вздохнул Аль- варос. — Корриган очень силен.

Стало очень тихо, я смотрел на яркий огонек свечи и думал о том, почему так несправедливо устроен мир: хорошие люди погибают, а негодяи живут и здравствуют.

— Темно уже, — сказал Чуй, посмотрев окно.— Выйдем...

Он взял свечу, вылез из-за стола и вышел из дома. Мы последовали за ним.

За домом, у ручья, все уже было приготовле­но. Чуй поднес свечу к сухим веткам, пламя бы­стро перекинулось на них. Мы сели чуть в стороне от костра, Чуй подождал, пока огонь хорошо раз­горится. Потом взглянул на звезды, сложил руки перед грудью ладонями вверх — и запел...

Странная это была песня. Тихая и заунывная, на неведомом мне гортанном языке, она рвала душу. Голос Чуй плавно поднимался и так же плавно затухал, чтобы через секунды вновь зазвучать в ночи. Порой, когда Чуй брал особенно низкую ноту, я чувствовал дрожь в груди, даже пламя костра начинало трепетать, пуская к небу вереницы гас­нущих на лету искр. Я не понимал слов песни, это был древний язык фаркахов. Но более печальной и по-своему торжественной мелодии мне еще слы­шать не доводилось. Я заметил, что по щекам Али­ны текут слезы, потом с удивлением увидел рядом с ней Кота. Он сидел, глядя на огонь, в его глазах отражалось мерцающее пламя.

Потом все кончилось. Трепетали на подернутых пеплом углях последние языки пламени, на душе у меня было нестерпимо горько. Чуй опустил руки, склонил голову. Не говоря ни слова, повернулся и пошел к лесу. Мелькнула среди ветвей его спина, я услышал хруст сухих ветвей под его ногами. За­тем все стихло.

— Куда он? — спросил я.

— Ушел к себе. Ему надо побыть одному, — от- ветил Альварос, глядя на догорающий костер.

Стало очень тихо.

— Как странно, — сказал Кот и не по-кошачьи тяжело вздохнул. — Я живу уже очень давно, но еще никогда мне не было так грустно. Ив был хо­рошим человеком и верным другом. В то же время я чувствую радость — так как знаю, что однажды мы с ним обязательно встретимся. Мы встретимся все вместе, мы будем сидеть на освещенных звезд­ным светом камнях и слушать лунную песню Чуй. Это будет совсем другая песня, песня торжества любви и дружбы, песня счастья и радости. Потом мы пойдем к Хрустальной Горе встречать рассвет. Алина будет смеяться и бросать вниз куски хру­сталя, а Ив громко кричать и слушать горное эхо. Мы будем беззаботны и счастливы, и впереди у нас будет вечность...

Кот замолчал, поднял голову и посмотрел на звезды.

— Ты веришь в жизнь после смерти? — спро­сил я, взглянув на Кота.

— Я ничего не знаю об этом, — мягко возраз­ил Кот. — Я просто говорю о том, что будет. Ты же знаешь, я никогда не ошибаюсь.

Алина вытерла слезы и посмотрела на Кота, но ничего не сказала. Молчал и Альварос. Так мы си­дели довольно долго, и лишь когда в костре погасли последние угли, Альварос поднялся с земли.

— Вернемся в дом, — сказал он, зажигая све­чу. — Становится холодно.

— Пошли с нами, — предложил Альварос. — Мы потом все обсудим и решим, что нам делать.

— Спасибо, Альво. Но я уже принял решение и не хочу его менять.

— Я понимаю... — Альварос медленно кивнул.— Завтра я вернусь. Если буду нужен, ты знаешь, где меня искать.

— Я тоже вернусь, — сказала Алина. — Если сварги закроют Двери, то я навсегда останусь там. Я не хочу этого.

— Алина, мы ведь уже говорили об этом. — Альварос вздохнул. — Тебе лучше жить там. Ты ведь говорила, что тебе понравилось ухаживать за деревьями.

— Да, — согласилась Алина. — Но теперь мне там нечего делать.

Я понимал ее — и хуже всего было то, что я ни­чем не мог ей помочь. Зачем ей блистающий мир без Ива...

— Не будем сейчас об этом, — сказал Альва­рос. — До встречи, Кир.