Ключи от рая - [78]

Кен, видимо, беспокоился, как бы Моника не услышала этой характеристики, и нетерпеливо посмотрел на меня. Я часто думаю, что моя работа немного похожа на работу дипломата и брачного агента одновременно.

— Ну, мы поехали? — спросил я.

— Берегите ее, она особенный человек, — сказал он на прощание, и мы тронулись. Она ворчала на заднем сиденье, спрашивая, почему, раз она такая особенная, он повез домой эту Монику, у которой лицо как миндальное пирожное.

— Пожалуй, все же больше похоже на суфле, — поправил я ее. Она мне понравилась.

— Точно, именно на это оно и похоже. Как это мило с вашей стороны, что вы это заметили. — Она счастлива улыбнулась сама себе и несколько раз повторила слова «как суфле», словно не она придумала эти слова. — Да, Кен попросил меня спеть для вас — что бы вы хотели?

— На ваше усмотрение, — как всегда вежливо ответил я.

Она была очень приятной девушкой, но уже за двадцать, с длинными и прямыми светлыми волосами. Она была сильно выпившей, но казалась довольной всем, кроме воспоминаний о Монике с ее плоским лицом.

— Кен очень милый, понимаете, он знает, что водить такси скучно и вам захочется развлечься, поэтому он и предложил спеть. Я спою «By the Rivers of Babylon». — И она спела, и довольно неплохо.

Я предложил спеть «Stand by Your Man». Она сказала, что мужчины глупы и не нуждаются в том, чтобы кто-то был рядом, мужчинам нужен только будильник. Но мы все же спели и эту песню, и еще несколько.

Потом я испугался, что она может заснуть и мы не сможем найти ее дом или определить нужную квартиру. Поэтому я предпринял усилия, чтобы поддержать разговор, и спросил ее, почему же мужчины нуждаются в том, чтобы их будили.

— Потому, что рядом с ними есть замечательные женщины, только протяни руку, а они этого не видят, — сердито сказала она. Она сбивчиво рассказала об этом Кене, о том, как он не замечает полной глупости Моники, и о том, что он ошибочно считает, будто эта тупая женщина нуждается в нем. Она не думает, что они спят вместе, но с мужчинами никогда нельзя быть ни в чем уверенными. И сегодняшний вечер может перейти в ночь. В ту самую ночь, когда это произойдет. В этом ужасном доме Моники на Оранж-Кресент, тридцать пять. Это ее очень огорчало.

— Может быть, сегодня он был слишком пьян для этого, — сказал я, пытаясь как-то помочь.

— Нет, он вообще почти не пьет. Он как раз был трезвый и заплатил за вечер больше всех.

Она тяжело переживала все это. Она сказала, что ходила молиться к источнику Святой Анны, и святая Анна ничуть не похлопотала за нее. Святая Анна позволяет всяким ужасным Моникам рыскать по земле и сбивать людей с толку. Затаскивать их домой и пользоваться ими.

— Ну, я думаю, что он посмотрел ее дом и потом поехал к себе, — сказал я как можно убедительнее.

— Но не захотел видеть меня, вот в чем дело. Кстати, как вас зовут?

Я сказал, что меня зовут Хьюго.

— Хьюго — это немного необычно, правда?

— Разве? Не знаю. Мне всегда казалось, что это будет хорошо смотреться на обложке CD или на афишах концерта, где я буду играть. Понимаете, у меня есть мечты. — Я обычно не рассказывал о себе. Сам себе удивляюсь, что это на меня нашло. Впрочем, не важно, это была всего лишь пьяная женщина, я мог с таким же успехом зачитывать ей правила дорожного движения.

Она встрепенулась:

— Ну и почему вы ничего не делаете для выполнения своей мечты? — Она была похожа на маленького злого терьера на заднем сиденье. — Моя семья хотела, чтобы я была воспитателем или учителем, они не хотели, чтобы я занималась искусством, но я настояла на своем, и завтра я иду на собеседование по поводу отличной работы, и я надеялась, что Кен поедет со мной и приласкает меня, вместо того чтобы ехать на Оранж-Кресент, тридцать пять, к этому глупому суфле на палочке, как вы правильно назвали ее. — Она чуть не плакала.

Я должен был успокоить ее нервы любой ценой.

— Послушайте, — сказал я, — мужчины всегда немного уклончивы. Это потому, что мы не хотим попадать в ситуации, когда мы можем быть неправильно поняты, и это может привести к огорчениям и осложнениям. Вот и все.

— Это все ерунда, — ответила она. — Держу пари, что есть какая-нибудь хорошая девушка, которая надеется быть с тобой, какая-нибудь ненормальная, которая верит, что ты сможешь стать певцом, если не будешь так осторожен, которая думает, что сделает тебя счастливым, если ты ей позволишь. В мире полным-полно таких женщин. Я не знаю, почему вы всех стрижете под одну гребенку. Я действительно этого не понимаю. — Она скорбно покачала головой.

В зеркале заднего вида я заметил, что ее глаза закрываются.

— У меня есть подруга, Крисси, — громко сказал я, чтобы не дать ей заснуть, — но я не уверен, что это именно то, что мне нужно, и думаю, что она в этом не уверена, и было бы глупо строить на этом серьезные отношения.

— О господи, Хьюго, ты полный дурак. Как можно быть в чем-то уверенным в этом мире? Я тебя спрашиваю. Я никогда не встречала такого нерешительного, как ты. Очевидно, это у тебя в характере. Лет через сорок я встречу тебя опять, и ты будешь в точности такой же, как и сейчас, конечно, старше и с лысиной, и у тебя уже не будет того личика, которое так красиво смотрелось бы на CD, у тебя будет толстое озабоченное лицо и засаленная форменная фуражка. Но в основном ты будешь тот же самый.