Ключ Времен - [4]

Его гневную отповедь прервал стук двери. Все обернулись на невысокого воина с белыми, как будто седоватыми, волосами, собранными сзади в хвост, с бледными глазами и вытянутым лицом, лишенным какой-либо растительности. На вид ему было лет тридцать, а то, что на поясе, между мечом и кинжалом, не выглядывало ни рукояти кистеня, ни шестопера, означало, что своим оружием ратник владеет в совершенстве и уверен, что не лишится его ни в жестокой сече, ни в быстротечной сшибке. Окинув собравшихся быстрым взглядом, дружинник коротко, одной головой, поклонился, неторопливо пересек зал и встал позади кресла Радомира.

— Ты чего-нибудь проведал, Сварт? — чуть откинул назад голову князь.

— Ни в городе, ни округ никто не видел этого колдуна, княже, — вздохнул дружинник. — Прости.

— А сына моего?

— Прости, князь, — вздохнул дружинник, — но коли бы он на свободу вырвался, то давно бы сюда прибежал. А колдун княжича Андрея без сомнения прячет. Оттого и искать его надобно, а не мальчика.

— Где же его искать, тварь бесчестную? — с силой сжал подлокотник кресла Радомир.

— Я могу указать путь к колдуну, — произнес волхв. — Коли князь волю богов принимает и первенца своего, через руки чуждые прошедшего, от стола отстранит, то изволению мальчика невинного я помочь готов. Что скажешь, Радомир?

Князь нахмурился, окинул взглядом бояр.

— Что скажете, други? Не грешно ли перворожденного своего сына звания княжеского лишать?

Бояре, неуверенно переглядываясь, молчали. Каждый примерял княжескую беду на себя, пытаясь решить — а готов ли он лишить своего сына наследства, коли тот ребенком в руки вражеские попадет? Со взрослыми воинами все ясно — нередко они в полон вражеский попадали, откуда выкупались родичами или князем. К дружинникам пленным все, кроме латинян, с уважением относились, равно как и сами русские ратники к своим, сдавшимся на милость победителя, врагам. Но вот что с ребенком невинным сделать могут? Какие слова ему в уши нашепчут, какого яда в сердце вольют? Чему научат в стенах недружеских? А уж коли дитя к колдуну в лапы досталось, то на него и заклятия наложить могут, и душу отнять, да нежить какую в тело подсадить. Подменить могут, личину дитяти ласкового на чародея какого наложить да в дом родительский подпустить. Как подумаешь — так и представить страшно. Но и кровинушку свою невинную лишь за то отталкивать, что руки чужие к ней прикоснулись — тоже страшно.

— Дозволь мне молвить, князь, — разорвал тишину голос Сварта.

— Говори, — разрешил Радомир, повернув голову к дружиннику.

— Честь мужа, княже, — положил тот ладонь на рукоять меча, — не токмо в богатстве и звании, что предками его дарованы, но и в чести своей, отваге и совести. Не бойся лишить княжича стола своего. Коли Андрей достоин предков своих окажется, то и стола, и славы, и милости богов добьется. А коли нет — то и кручиниться не о чем. Вспомни Рюрика великого. Сын захудалого князя бодричского, варяг обычный — он и Новгородским, и Киевским правителем стал. Ужели Андрейка, прапраправнук его, того же не сможет, коли душой чист останется? Дозволь мне отправиться за княжичем, Радомир. Пусть волхв скажет, где прячется колдун. Я поеду туда и верну Андрея. Я вырву латинянину его черное сердце и привезу тебе, чтобы ты смог скормить его собакам. Я отрублю ему голову, насажу на кол и вкопаю у ворот Изборска, чтобы все черные души знали: вход в этот город им воспрещен!

— А ведь верно! — тут же согласился ближний из бояр. — Коли княжить ему заказано будет, так варяжскую дружину из охотников собрать никто не запретит! Славы княжич добьется, а там и стол для него сам найдется. Верно Сварт глаголет. В Андрееву дружину варяжскую я и своего сына отдать готов. Пусть свет повидает, себя покажет. Любо! Веди нас, Радомир, на колдуна. Не позволим нечисти латинянской земли русские топтать! На кол нечестивца! На кол!

— Верно, верно, — с облегчением зашевелились бояре. — Не в столе честь, а в деяниях славных. Нам бы освободить княжича, а там видно будет. Собирай дружину, князь! Не пожалеем живота своего за тебя! Не посрамим земли русской!

— Быть посему! — хлопнул ладонями по подлокотникам изборский князь. — Ты слышал наше решение, Похвислав? От стола мы княжичу Андрею откажем, но милости и доверия своего не лишим и из полона вызволим. Сказывай теперь, где колдун поганый свое гнездо свил? Куда за ним дружину посылать?

— А разве колдун сам сюда не являлся, Радомир? — усмехнулся в бороду волхв. — Сильно тебе дружина супротив него помогла? Добрый меч не всегда против чародейства выстоять способен. Не дружина на колдуна идти должна, а отряд малый, однако же ни ворожбы, ни булата не страшащийся. Силы колдуна невелики. Не силой он опасен, а токмо коварством и чародейством злым.

— Я пойду! — тут же выступил беловолосый воин. — Не боюсь я никакого колдовства, княже! И стали заговоренной не убоюсь. Я верну Андрея и принесу тебе сердце его похитителя, Радомир.

— Я верю тебе, Сварт, — остановил горячую речь дружинника изборский князь. — Знаю, воспитывал ты сына моего с малых лет и любишь, как своего. Однако же мало не бояться колдовства. Нужно еще и уцелеть в схватке с чародеем. Вон, на Киру посмотри. Она тоже не убоялась злого гостя, да токмо пользы это не принесло. Подожди. Чую я, не просто так волхв святилища нашего речи долгие ведет. Не иначе, подсказку некую дать желает.