Ключ - [9]

— А как выглядит Дженис Мид, став взрослой?

— О, мальчик мой, ты обязательно должен с ней встретиться!

— Ну так какой она стала?

Мисс Софи задумалась.

— Я очень люблю Дженис, А трудно описывать людей, которых так любишь. Вряд ли ты нашел бы ее хорошенькой, но… — ее лицо прояснилось, — у нее такие красивые глаза.

Мисс Браун, ставшая неожиданно грациозной в черном кружевном платье, продемонстрировала серию искрометных пассажей.

Мисс Фелл одобрительно кивнула.

— Вот что я называю блестящим исполнением. — Она слегка повысила голос. — Пожалуйста, продолжайте, Медора.

Точеные руки на момент оторвались от клавиатуры, затем вновь опустились на нее. Послышались мягкие аккорды одной из «Ночных пьес» Шумана. Комната наполнилась таинственными звучаниями, изображающими непроглядную ночь в темпом лесу, лишь слегка посеребренном лунным сиянием.

Вскоре мисс Софи заговорила снова:

— Правда, она хорошо играет? И наизусть. Это современный метод. Мы привыкли не отрывать глаз от пот.

— Как ты ее назвала? — внезапно спросил Гарт.

— Медора. Такое необычное имя.

— Никогда не слышал его раньше. Оно английское? — В тот же момент он вспомнил, что хотя и не слышал этого имени, но где-то его видел. Ему казалось, что это было очень давно.

Мисс Софи выглядела удивленной.

— Конечно оно необычное, но все же лучше, чем Федора, — я всегда думала, что оно отдает оперой. А в очаровательной книге мисс Йонг[4] «Столпы дома» есть Юдора — это значит «счастливый дар». Я не знаю, что означает Медора, но уверена, что она явилась для меня счастливым даром.

Они сидели в дальнем конце гостиной, и мисс Браун никак не могла их слышать, однако Гарт инстинктивно понизил голос.

— Она не выглядит счастливой.

Мисс Софи кивнула.

— Да, мой мальчик. Но я же тебе говорила, что мы перенесли сильный шок.

— Есть какая-то особая причина, по которой этот шок стал для нее таким сильным?

— Надеюсь, что нет. Но они были друзьями — их сближала музыка, и оба играли на органе. Мистер Харш часто заходил сюда по пути в церковь, А иногда и по обратной дороге.

— Вы видели его тем вечером, когда он… умер? — Гарт не смог удержаться от небольшой паузы.

Мисс Софи покачала головой.

— Нет, мистер Харш пошел прямо в церковь. Но он часто так делал. Там превосходный инструмент, А так как в деревне есть электричество, не нужен помощник, чтобы раздувать мехи. Такое утомительное занятие. Помню, Томми Энтуистл корчил при этом ужасные рожи, и твой дедушка пригласил вместо него Роуз Стивенз. Тогда это считалось новшеством, но, конечно, девочки куда спокойнее мальчиков.

Гарт засмеялся.

— Безусловно! А кто теперь церковный сторож?

— Старый Буш умер пару лет назад, но он и до этого работал кое-как. Ему обычно помогал Фредерик — он и занял его место.

— Разве его не призвали в армию?

— Нет — ему, должно быть, уже под пятьдесят. Он ведь прошел всю прошлую войну. Меня часто интересовало, что чувствует старый Буш. Хотя их дети родились здесь, он и его жена были немцами и никогда не думали о том, чтобы натурализоваться, но сразу начали писать свою фамилию по-английски.

Ладони Гарта ощутили нечто вроде легкого удара током.

— Совсем забыл об этом.

— Вряд ли ты это знал, дорогой. Его звали Адольф Буш, и фамилия писалась через «sch» — немецкое «ш». Конечно «Адольф» теперь звучит ужасно, но тогда это было ничуть не хуже любого немецкого имени. Все же твой дедушка посоветовал ему писать его имя «Адольфус», на английский лад, А когда крестил их детей, то дал им обычные английские имена. Два старших мальчика погибли в прошлую войну. Фредерик был третьим, и когда ему исполнилось семнадцать, он стал вторым лакеем сэра Джеймса Толбота в Рестингли. Ну А незадолго до начала войны произошла странная история — к нему обратились германские агенты. Ты ведь знаешь, что в Рестингли бывали самые разные люди — военные, политики, журналисты. Эти агенты хотели, чтобы Фредерик, прислуживая за столом, слушал разговоры и записывал их. Они предложили ему много денег, но он, конечно, отказался. Фредерик пришел к твоему дедушке и все ему сообщил, А дедушка рассказал мне. Помню, его поразило, что германское министерство иностранных дел умудрилось напасть на след такой скромной семьи. Буши прожили в Англии лет двадцать пять, но на Вильгельмштрассе[5] знали, где их искать и что Фредерик служит в доме, где может подслушивать интересующие их разговоры. Помню, твой дедушка ходил взад-вперед по комнате и говорил, что это очень тревожный признак.

— Ну, он не ошибся. Значит, Фредерик стал церковным сторожем. Нужно повидать его. Кажется, он женился на одной из девушек Пинкотт?

Мисс Софи сразу же начала рассказывать о Пинкоттах. Так как их была целая дюжина, это заняло некоторое время.

В десять они пошли спать. Мисс Браун информировала Гарта, что он может принять ванну, но должен следить, чтобы вода не набиралась выше пяти дюймов. Гарт снова ощутил нелепый приступ негодования, но, приняв ванну, лег в постель и сразу же крепко заснул.

Спустя некоторое время он внезапно проснулся. Луна уже поднялась, и два окна, которые были пустыми и темными, когда Гарт задергивал портьеры, прежде чем лечь, теперь обрамляли залитый серебристым светом пейзаж. Ночной воздух был таким теплым, что казалось, будто его согревает лунный свет. Поднявшись, Гарт подошел к ближайшему окну. Снаружи не было даже легкого подобия ветерка — только теплый воздух коснулся его щеки. Луна освещала лужайку и ухоженный газон мисс Софи. Справа высилась стена кладбища, растворяясь наверху в тени высоких деревьев — двух буков и каштана. Слева на землю падали тени от других деревьев и кустов — сирени, красного терна, вяза, кедра, почти такого же старого, как церковь. Гарт мог назвать каждое дерево, хотя видел только их силуэты.