Ключ от Школы фей - [46]

— И вы… э-э-э… решили поработать почтальоном? — спросила зачем-то.

Ничего другого в опустевшую голову не пришло.

— Нет, разумеется! — папенька едва не зарычал. — Полиана не могла отправить послание тебе напрямую. Но нашла способ связаться со мной. Я делаю ей одолжение, так как за мной должок. Первый и единственный раз, — он достал из внутреннего кармана камзола конверт и протянул мне. — Бабушка больна и нуждается в ненаглядной внучке. Лучше бы тебе быть рядом с ней, а то как бы… — этот гад выдержал театральную паузу, — не пришлось бы жалеть о промедлении всю жизнь.

— О! Так вот чего вы хотите, — усмехнулась я. — Чтобы я рванула сидеть у постели бабушки. Чтобы покинула Школу фей, не дожидаясь результатов первой сессии.

— Это в наших общих интересах, — папенька не стал отпираться. — Но Полиана, действительно, заболела. Говорит, не помогает ни одна хваленая настойка. Я это не придумываю. Тебе решать, как поступить. И тебе же потом жить с принятым решением.

Он пошел прочь деловой походкой, оставив меня в полном смятении.

Я не понимала, что сейчас случилось. Да, Альберт Холланд и раньше жаждал меня спровадить. Но проявлять заботу о бабушке? Или это просто идеальное средство меня пронять, чтобы прекратила упрямиться и рванула домой на всех парах? Почему нет? Не получается выжить угрозами, надавим на совесть и любовь к родной душе.

Терпения вернуться в сектор и подняться в спальню не хватило. Я распечатала конверт в коридоре и прочла бабушкино письмо. В том, что оно написано ее рукой, сомневаться не приходилось. Я отлично знала почерк единственной родственницы. Как, собственно, и стиль. Она частенько писала в другие города старым приятельницам, с которыми дружила в юности. Предпочитала бумагу и ручку телефонным разговорам.

Бабушка, действительно, сообщала, что заболела. На нервной почве после моего исчезновения посреди ночи. Ведь Школа фей — жуткое место для девушки, выросшей в мире людей и не владеющей магией. Бабушка умоляла поскорее вернуться домой, потому что, во-первых, оставаться на территории мачехи смертельно опасно, а, во-вторых, ее здоровье ухудшалось с каждым днём.

«Это всё нервы. Не могу успокоиться ни на минуту, вот организм и рассыпается. Пока ты не окажешься дома, со мной рядом, вряд ли я сумею поправиться», — писала бабушка.

В какой-то момент мелькнула мысль, что это всё очень смахивает на шантаж. Мол, умру, коли не явишься в срочном порядке. Впрочем, моей бабушке, при всех ее других причудах, подобное не было свойственно. Она умела давить на меня, заставлять плясать под свою дудку, но уж точно никогда не изображала предсмертные судороги, еще и привлекая врага в помощники.

Я вошла в сектор, не понимая, что мне делать дальше. Проигнорировать бабушкино послание было бы высшей степенью беспечности. Но и бросать Школу фей, когда приложила столько усилий, чтобы остаться — не вариант. Не мой вариант.

«Интересно, тут отпускают студентов домой по личным обстоятельствам посреди семестра?» — пронеслось в голове, пока я заворачивала на лестницу, чтобы подняться в девичий блок. — «Впрочем, если, да, то мне навстречу точно не…»

— ААААААааааааа!

Сверху раздался истошный вопль, и я с перепуга чуть ступеньки не пересчитала.

— Да чтоб вас всех! — выругалась, когда добежала-таки на крики.

Картина взору предстала очень похожая на ту, что я видела считанные дни назад в библиотеке. Посреди коридора девичьего блока застыла студентка с сумкой через плечо. Она стояла, вытянув руку. Видно пыталась открыть дверь спальни прежде, чем превратилась в статую. Рядом топталась другая девчонка и вопила, не останавливаясь ни на секунду. Шум, разумеется, привлек внимание других обитательниц блока. Двери открывались одна за другой. Студентки-травницы выглядывали в коридор и громко охали.

— А Габриэль Холланд под замком, — протянул кто-то многозначительно.

— А она нет, — девчонка в круглых очках и алой лентой в кудрявых волосах указала пальцем в мою сторону.

Остальные тоже перевели взгляды на меня, аж сквозь пол провалиться захотелось.

— Я тут ни при чем, ясно?! Я не умею управлять временем!

— Так в этом вся соль. Такое, — «кудряшка» кивнула на «статую», — происходит, когда маг времени не умеет его контролировать.

Я отмахнулась. Обеими руками сразу.

— Зовите леди-ректора. Пусть расколдовывает беднягу. И коли желаете, можете спросить у Белинды Холланд, причастна ли я к этому безумию. Посмотрим, что скажет.

…Я так и не узнала, рискнул ли кто поднять сию тему при мачехе. Зато рискнула я сама. Ибо через полчаса упомянутая родственница переступила порог нашей с Эшли спальни.

— Прогуляйся немного, дорогая, — попросила она соседку мягко и, скрестив руки на груди, прислонилась к стене. — Что хотел от тебя Альберт? — спросила, едва мы остались одни.

Я закатила глаза. Всё-то она знает. Будто у стен растут невидимые уши.

С другой стороны, визит декана стихийников к побочной дочери нынче считался бы событием дня, не превратись очередная студентка в статую, и не затми нашу с папенькой встречу. Впрочем, о таком всё равно принято болтать. Смаковать подробности.

— Ничего особенного. Передал письмо от бабушки. Она больна.