Ключ от радуги - [37]

— Я беспредельно признателен Вам за то, что не гнушаетесь побеседовать со мной, ничем непримечательным монахом.

По лицу дамы скользнуло едва заметное недоумение, монах — безусловно, непримечательный — нет, тысячу раз нет.

— Я не позволяю себе беспокоить Вас без веских причин. Хотя не скрою, я бы желал видеть Вас чаще, но мне не дозволено желать чего-либо для себя. Но сегодня я вынужден задать Вам пару вопросов.

— Это интересует ваше верховенство?

— Это интересует лично меня. Я рискую не меньше Вас, а может даже и больше, тема нашего разговора не согласована с Советом Ордена. Я откровенен с Вами, леди Нериэнна, и надеюсь на ответную откровенность.

— Я Вас слушаю, — ответила она, устремив взгляд в огонь камина.

— Вам прекрасно известно, что я ценю в Вас не только как женщину, но и талантливого человека. Чтобы вести дела такой своеобразной организации как Легион, требуется недюжинный талант, а Вы справляетесь с этим великолепно.

— Мэтр, не преувеличивайте. Последнее время нас случилось несколько провалов и серьезных. И самое страшное, что я, предчувствуя что-то неладное, не смогла этого избежать. Трудно отказать такому постоянному клиенту, это может иметь последствия. Но в дальнейшем я все же готова рискнуть и не посылать своих людей на верную смерть.

— Мой вопрос как раз связан со всем этим. Только не удивляйтесь. Что бы Вы мне ответили, если бы я заказал вашему Легиону Великого магистра?

В широко раскрывшихся глазах леди отражался огонь камина. Она наконец-то перевела взгляд на Антонина, помолчав с минуту, заговорила.

— Я бы ответила согласием.

— Благодарю Вас, леди Нериэнна, — он готов был пасть перед ней на колени и поцеловать след от ее сапога. Но монаху нельзя давать волю эмоциям, ему вообще не положено их иметь.

— Мэтр, но Вы, разумеется, понимаете, что мое согласие не гарантирует успешный результат. И Вам прекрасно известно, что ожидает меня в случае неудачи, это не смерть, а гораздо страшнее.

— Да, мне это хорошо известно, и я не стану делать заказ без предварительной подготовки.

— А почему Вы обращаетесь ко мне, а не к штурмовикам из Ордена.

— Меня не устраивают их методы, они либо зальют кровью всю канцелярию, или предадут огню жилой квартал, где живет Великий. Они не остановятся ни перед чем, они выполнят задание совета любой ценой. Но только меня эта цена не устраивает. Я желал бы ювелирно точного, изящного исполнения, и я знаю, Легион на это способен.

— Ясно, — вздохнула Дама.

— У меня еще один вопрос к Вам. Даже не знаю, как Вы на это отреагируете. Некоторая информация об этом просочилась в Орден. Я приложу все усилия, чтобы представить этот объект как не представляющий для нас интереса. Но я должен знать.

— О чем?

— Об усадьбе в урочище Жлюц, — Дама вздрогнула, но Антонин продолжил. — Что там может быть? Какие-то сокровища Вы там прятать не будете, в этом я уверен, хоть у Вас и много золота и может показаться, что Вы его любите, но Вы относитесь к нему если не как к мусору, то просто как инструменту. Как место для тренировки легионеров? Тоже нет, про него известно крайне узкому кругу лиц, да и в самой усадьбе тихо. Приезжает туда кто-то крайне редко. Тогда что же там?

— Не ЧТО, а КТО. Там моя дочь, — тихим шепотом произнесла Дама.

— Как! — Ахнул изумленный монах. — Как же это может быть, она же…

— Да, мой новорожденный ребенок погиб в первые мгновения жизни. Но их родилось двое, я сама этого не ожидала. Тогда, в том пожаре я тоже должна была погибнуть, как и моя только что родившаяся девочка. Собственно ее рождения и не хотели мои родственники, поэтому и подожгли дом, когда я уже была не в состоянии выбраться, — она рванула ворот одежды, ткань затрещала и обнажила плечо, обезображенное рубцами от ожогов.

— Самые близкие мне люди предали меня, хотели моей смерти и смерти моего ребенка. Они оставили меня в огне. Спасли меня работавшие у нас гномы-строители, но я сама этого не помню. Я выжила благодаря их травнице мани Ингиа, легко сказать, выжила… Через несколько часов родилась вторая девочка… без признаков жизни… После того, что с нами сделали, это не удивительно, умереть до рождения, — леди подняла на Антонина глаза полные ужаса, и это через столько лет. А что с ней было тогда, просто страшно представить. Она отдышалась и продолжила:

— Потерять ребенка — что может быть страшней? Только потерять двух. Но мани Ингиа решила не сдаваться и колдовала над крохой, пока не послышался ее слабенький писк. Она знала, что этим спасает и меня, иначе у меня не было бы смысла бороться за свою жизнь… Ну, а что было дальше, Вы знаете.

— Да, и считаю, что Вы вправе были совершить свое возмездие.

— Но сначала я должна была спрятать свою девочку от этого беспощадного мира. Ведь все ОНИ были живы и ненавидели ее только за то, что она родилась, что она наследница своих предков, что она может предъявить свой родовой знак и потребовать восстановления своих законных прав. И я оставила ее у гномов, ведь гномьи и человеческие младенцы первое время очень похожи, отличаются только количеством пальцев. Странно, но единственным существом, которому я смогла доверить самое дорогое, оказалась старая гномка мани Ингиа. И у меня было несколько спокойных лет на раздумья и подготовку.