Ключ от преисподней - [15]

Первым рассказал о себя я:

– Работа экстрасенсом мне действительно нравилась. Я никогда не обдирал людей до нитки: денег и без того хватало. Страшно подумать, сколько людей вместо психолога обращались к подобным «магам». С течением времени понял, что деятельность эта может быть даже полезной, например, та женщина, мой последний клиент, оставшиеся часы своей жизни провела в обществе своего нового возлюбленного, вместо того чтобы продолжать годовой траур по умершему мужу… 

***

Пришлось немного приукрасить действительность. Хах… Конечно, никаких умерших родственников я с Того света вызвать не мог, внаглую обманывал клиентов и вообще занимался, мягко говоря, нелегальной деятельностью. Квартиры и последние деньги ни у кого не отнимал, но хлеб свой имел и имел в немалых количествах.

В жизни до Игры я видел лишь двух мертвецов. Первый – мой отец. Помню, как ночью разговаривал с ним: высокая тёмная фигура с таким знакомым насмешливым голосом. Мне семь, отца к тому времени не было уже два месяца… Мама, оставшаяся одна с четырьмя детьми, повела меня, старшего, в церковь.

Следующий случай повторился через пятнадцать лет. Не знаю, в церкви ли дело, за всю оставшуюся жизнь нигде, кроме могильной плиты и редких фотографий, отца я больше не видел.

Мне двадцать. До Катастрофы остаётся три года. Это была авария. Порш на полной скорости въехал в автобусную остановку. Погибла маленькая девочка, сидящая в коляске в двух метрах от меня. Её смятое тело отбросило в кусты, где я, следуя подсказкам полупрозрачного ребёнка с тихим голоском, и нашёл труп. Глаза убитой горем матери навсегда отпечатались в моей памяти. В самых страшных кошмарах я видел не разбитую голову ребёнка с вытекающим из трещины серым веществом, а именно их, наполненных слезами, выражающих ещё теплящуюся в сердце надежду.

Я никому никогда не рассказывал об этом, даже тогда, когда мне прямо в лицо смеялись со словами, что я лишь жалкий обманщик.

***

Нам предстояла долгая дорога, и следом за мной говорили другие участники похода.

Я с удивлением выяснил, что многого не знаю даже о членах собственной группы, что и говорить о бежевых. Оказывается, Иван, долгое время уверенный в том, что Игра – правительственное испытание, и не веривший в Конец света, уже в полной мере осознал это и даже смирился. Он без особенного сожаления говорил о своей старой жизни. Разве только о молодой поварихе из своей военной части (ровно как и о дополнительных порциях гречки) игрок по-прежнему рассказывать стеснялся, а потому с необычной для него агрессивностью отреагировал на расспросы Паука. Паук только заржал:

– Я вот постоянно по базам гонялся, стольких таких же поварих там пере… – Паук посмотрел на недовольно цыкнувшую на него Амазонку. – Прошу прощения, с нами дамы.

Сам Паук, кажется, совсем не переживал по поводу потери реальной жизни и начала жизни игровой. «Жаль, в больничной палате шкафчика со спиртом нет, а так всё штатно» – любил приговаривать бывший военный хирург, наделённый, прямо сказать, специфическим чувством юмора. А вот Амазонка, в отличии от него, до сих пор со слезами вспоминала о своей семье и особенно о внуке, с которым играла в компьютерные игры (где и получила своё прозвище, ставшее игровым ником).

Пришла очередь Ронина, но кутавшийся в длинную шкуру игрок только отмахнулся, пробурчав себе под нос что-то неразборчивое. Ива, знавшая о невероятной скрытности Ронина, сказала:

– Вряд ли мы от него чего-нибудь добьёмся… Он и нам-то немногое открыл. Поэтому давайте я буду первой. Зовут меня Ива, мне двадцать два года, до Катастрофы была художницей: портреты на заказ, какие-то небольшие росписи, граффити, ну и для души… За несколько дней до Катастрофы рассталась с парнем, – в голосе Ивы послышала грустная нотка. – А так самая обычная девушка.

Мда... честно говоря, я ожидал чего-то более интересного. Даже история Амазонки (которая, кстати, во время всего рассказа Ивы сохраняла надменное выражение лица) выглядела куда выигрышней. В общем, я не поверил девушке. И блеск в её глазах, который, кажется, не заметили остальные игроки, только подкрепил сомнение. 

Надеюсь, впоследствии мне удастся узнать о ней побольше.

***

Для начала мы заглянули на базу бордовых. Игроков вёл я: ни у кого (даже у бежевых) не было данных о её местоположении. И как бежевые вообще планировали вести войну с бордовыми, элементарно не зная, куда нападать? Кажется, уже на этом моменте стоило подумать над планом отступления, хотя бы даже в нашу фракцию.

Частокол по-прежнему выполнял свою функцию, не пропуская внутрь большую часть НПС. А ворота были на задвижке, которую мы без особых проблем откинули в сторону и открыли путь.

Для чего нам вообще понадобилась база бордовых, если серые и без того получили большой буст в исследовании? Нужно проверить теорию путешественника Феди о том, что на базе могли остаться неизвестные нам технологии. У нас оказалась большая просадка по фортификации, между тем всё возрастающий поток мигрирующих с севера НПС заставлял задуматься о создании хотя бы элементарных средств защиты по типу того же частокола.