Ключ Лжеца - [149]

Есть правило, по которому что-то заворачивают или отворачивают. Это правило старше империй, и называется оно "по часовой стрелке" и "против часовой". В одну сторону заводишь, в другую – наоборот. Сгоряча, в холодном ужасе, я просто предположил. И всю свою силу приложил к задаче. За три удара сердца, каждый из которых, казалось, грохотал медленнее, чем самый торжественный погребальный ритм, эта чёртова штука не сдвинулась. Время вокруг меня заморозилось. С глухим лязгом солдат остановился и начал разворачиваться в мою сторону, вырывая ключ из моей ладони. Одна рука потянулась ко мне, выгнувшись на локтевом шарнире под таким углом, что развеялось всё сходство солдата с человеком. Длинные металлические пальцы потянулись, чтобы обхватить моё запястье, и каждый оканчивался острыми как бритва когтями, способными легко отделить мясо от кости.

Может, дополнительный страх придал мне сил, или Локи так пошутил, но в этот миг замок без предупреждения поддался, и ключ повернулся. Он резко дёрнулся с таким звуком, будто сломалось что-то дорогое. Затем раздался резонирующий металлический звон и многотональное жужжание тысяч раскручивающихся шестерёнок, маховиков, зубцов и спусковых механизмов. Солдат остановился, как только ключ вывернулся из моей руки, и металлическое лицо повернулось в мою сторону. Солдат обмяк, странный свет в медных глазах погас, и через какую-то долю секунды всё это огромное стальное страшилище стояло передо мной совершенно тихо и без намёков на движение.

Пальцы руки солдата почти дотянулись до моей груди, кончик когтя на самом длинном из них прорезал трёхдюймовую полосу на моей рубашке, в конце которой на ткани начало проявляться маленькое алое пятно.

– Чёрт! – Я взялся за палец и попытался его отодвинуть. Хеннан бросился на помощь и тоже принялся тянуть, нервно глядя на солдата. Хотя механизм, видимо, выключился, пошевелить его было невозможно, и с тем же успехом я мог сидеть за железной решёткой.

– Проскользни, – сказал Хеннан.

– Что? – Даже самый тощий труп в долговой тюрьме и то не смог бы проскользнуть между пальцами.

Хеннан вместо ответа поднял руки над головой и, извиваясь, опустился на корточки.

– А-а. – Недостойно, но какого чёрта? Я последовал его примеру и спустя миг уже выползал из-под руки солдата, не получив новых повреждений, если не считать оторванного с моего плеча парчового эполета.

– Ты его остановил! – Здесь, вблизи, Хеннан глазел на солдата с благоговейным ужасом, которого ему не хватало, когда мы наблюдали из-за угла, и он требовал от меня броситься на штурм башни с голыми руками против стражи.

– Если я не смогу добиться большего, то мы в беде. – Большая часть моего разума кричала мне бежать. Но над этим плавало лицо Эдриса Дина – не каким он был в Берентоппене этой весной, а каким он был, когда моя окровавленная мать сползала с его меча. Алое пятно от когтя солдата словно напоминало о ране, которую в тот день оставил мне клинок Эдриса. Оно медленно разрасталось, расцветая на месте старой раны, которая едва не забрала мою жизнь. На миг этот вид меня загипнотизировал.

– Ял! – Настойчиво проговорил Хеннан и потянул меня за рукав.

– Принц Ялан, – сказал я. – Пусти. – Я стряхнул его, вытащил ключ и обошёл солдата. На улице слева и справа было пусто. Ярдах в пятидесяти на перекрёстке шёл посыльный, погружённый в свои дела. Я потянулся, схватился за плечо солдата, встал ему на колено и поднялся вверх.

– Ял, принц, нам надо… – Хеннан указал на дверь.

– Она заперта, и с другой стороны люди с мечами, – сказал я, глядя на блестящий металлический череп солдата.

На гладком лбу, где в отвратительном отражении искажалось моё лицо, над поверхностью на волос поднимался маленький диск. Я ударил по нему основанием ключа и отодвинул, открыв маленькое круглое отверстие не шире зрачка глаза. Затем прижал конический наконечник ключа и пожелал, чтобы начал действовать обман Локи. Спустя мгновение концентрации обсидиан снова потёк – жидкая ночь в моих пальцах, холодная от возможностей, преобразовалась, уменьшилась до размеров отверстия, и в конце концов я уже держал в руках тонкий чёрный стержень.

– Ты мой, – прошептал я, вспомнив Юсуфа, ожидавшего вместе со мной в Золотом Доме, и его чёрную улыбку, когда он рассказывал, как машина Механика кодирует стержень для каждого нового владельца, и как этот стержень, вставленный в нужное место головы механического солдата, переносит его верность на купившего его человека. Я почувствовал, как изменяется стержень, как он сцепляется, а потом медленно вынул его, все шесть дюймов обсидиана. – Мой! – сказал я громче.

– Но… – Хеннан нахмурился, когда я спрыгнул на землю рядом с ним. – Ты его сломал…

– Я спустил его завод, – сказал я. – Есть разница. И в любом случае, завода у него оставалось немного. – Я вернулся к месту завода солдата. Пока я тянулся к выемке, ключ изменился под её форму. – Давай-ка… – Я начал поворачивать ключ в противоположную сторону. – Посмотрим… – Я нажал сильнее. – Что… – Внутри туловища солдата зашелестели и зажужжали зубцы. – Мы… – Я продолжал крутить. – Можем… Сделать.