Ключ к твоему сердцу - [2]

Эдит заставила себя сосредоточиться и закончила приводить в порядок бумаги на письменном столе Хойта. Обычно она печатала его письма и вела учет документов, сохраняя их в файлах. Содержать дела ранчо Донована в порядке — очень тяжелое занятие, но она успевала многое сделать за неполные три дня в неделю, а остальным Хойт занимался сам. Он хорошо платил ей за работу, на которую нанял. Эти деньги пришлись очень кстати для ее собственного маленького ранчо, хотя дополнительный доход тут же уходил на оплату счетов. Если дела и дальше пойдут так же, возможно, на следующий год ей придется продать ранчо.

От этой мысли настроение совсем упало. Ей ужасно не хотелось переселяться в город и наниматься в какой-нибудь офис. Мало того, что она распрощается с жизнью на ранчо, где выросла и которое очень любила, у нее больше не будет ни причин, ни возможности видеться с Хойтом… Хотя, вероятно, это к лучшему. Ей двадцать шесть лет, и перед ней маячит безрадостная перспектива стать старой девой и, что еще обиднее, околачиваться рядом с мужчиной, которого ей не дождаться.

Эдит вздрогнула от звука тяжелых шагов Хойта и машинально взглянула на часы. Сегодня Хойт вернулся домой раньше обычного, что само по себе не предвещало ничего хорошего, а учитывая то, что он пребывал в раздраженном состоянии… Всю прошлую неделю из-за его плохого настроения Эдит старалась поменьше с ним сталкиваться, а сегодня надеялась уйти до его прихода, но неожиданное появление Хойта расстроило ее планы.

Громовой мужской голос донесся из противоположной части дома.

— Эдит! Вы мне нужны! Скорее!

Приказ прозвучал так грозно, что девушка торопливо засунула письма в конверты и выбежала из комнаты. Хойт никогда не срывал на ней свое плохое настроение, правда на желчные выражения не скупился. Эдит думала, что он ведет себя так потому, что она всегда спокойно его выслушивает, давая возможность выпустить пар и остыть. Стоило ему успокоиться, как он снова становился мягким и незлобивым.

После разрыва с красавицей Селестой Хойт несколько недель кипел от злости, но не произнес и двух слов по этому поводу, так что до Эдит доходили лишь слухи.

Она едва успела пробежать по коридору и пересечь большую гостиную, как он вновь заорал:

— Эдит! Скорее!

Она пулей пронеслась по гостиной, дрожа от страха, и влетела в хозяйскую спальню. Эдит никогда еще не посещала личные покои в доме Хойта, а спальня, разумеется, — самое что ни на есть его личное место. В глаза ей бросилось темное полированное изголовье широкой постели и распахнутая дверь в ванную. При виде Хойта девушка, как всегда, ощутила прилив счастья.

Хойт был такой огромный, что, казалось, заполонил собой почти все пространство ванной. Из-под черной ковбойской шляпы, которую он не успел снять, виднелись темные длинные волосы, грубоватое лицо было обветренным. Но Эдит обожала его. Она обожала все, что имело отношение к Хойту Доновану, хотя никогда в жизни не призналась бы в этом ни ему, ни кому-либо. Она изо всех сил старалась, чтобы никто этого не заметил.

Сверкающий взгляд черных глаз, от которых почти ничего не могло укрыться — если только он не был в данный момент ослеплен очередной красоткой, — был устремлен прямо на ее разгоряченное лицо и удивленные голубые глаза.

— Наконец-то, — проворчал он. — Я чуть не истек кровью.

Он повернулся, и Эдит с ужасом уставилась на его порванную и вымазанную кровью рубашку. Он вытащил полы из джинсов, приподнял их и показал кровоточащую рану на боку.

Эдит охнула.

— Чертовски больно, — сдержанно признался Хойт.

Она подошла поближе, чтобы лучше разглядеть.

— Вам нужен врач.

— Медикаменты в аптечке вон там. — Он кивнул в сторону широкого зеркала над длинным столиком. — Промойте рану и заклейте пластырем.

Голос его звучал громко, отрывисто, повелительно и сердито, но на Эдит все это не произвело большого впечатления. Было ясно, что он сердится не на нее, а на самого себя — за то, что поранился.

— Необходимо наложить швы, — сказала Эдит, быстро вымыв и вытерев руки. Порывшись в аптечке, она нашла дезинфецирующий раствор и стерильные марлевые подушечки.

— Боязно сделать это самой?

Зачем он спрашивает, когда прекрасно знает, что она не столь слабонервна? Эдит открыла пузырек с перекисью водорода, вытащила из пакета марлевую подушечку, затем осторожно промокнула тампоном кровь вокруг раны и ответила:

— Существует большая разница между коровьей шкурой и вашей кожей.

— Какая разница? Если вы сможете зашить коровью шкуру, то и с моей справитесь.

Эдит улыбнулась.

— Это не одно и то же.

— Разве? — Его голос прозвучал мягче — значит, он немного поостыл.

Эдит подняла голову, и их глаза встретились.

— Ваша шкура толще.

Ему понравилась ее шутка, на что она и рассчитывала. Глаза его ярко блестели, но уже без гнева, а сжатые губы слегка изогнулись в улыбке.

— Ну уж скажете!

Эдит опустила голову — она была возбуждена и вся трепетала. Только бы он этого не заметил! За несколько лет она научилась придавать лицу равнодушное выражение, даже когда Хойт устремлял на нее опасный сексуальный взгляд, от которого начинало ныть все тело. Она знала, что этот взгляд не предназначается ей — просто у него вообще такое выражение глаз.