Ключ к тайне - [64]

Глава двадцать четвертая Пропущенная реплика

До сих пор я рассказывал все подряд, шаг за шагом описывая наши приключения. Теперь я на некоторое время удалюсь со сцены и со слов Шекспира и наших друзей расскажу вам о том, что произошло в Лондоне.

Дело было в четверг вечером, в королевском дворце в Уайтхолле, который находился в деревне за Стрэндом, почти у самого Уэстминстера.

Весь день не умолкали молотки плотников, сколачивавших сцену и декорации, которые должны были изображать крепостной вал вокруг города Харфлера. Не успели они закончить свою работу, как явились обойщики и начали вешать богатые драпировки, на фоне которых должны были еще ярче заблестеть пышные костюмы и доспехи актеров. Эти задники можно было раздвинуть, и тогда перед зрителями откроется комната французской принцессы. Музыканты уже поднялись на галерею менестрелей и, несмотря на шум, пытались настроить свои инструменты. Дворцовые слуги вносили кресла для королевы и самых знатных гостей и расставляли табуреты и скамьи для менее важных особ, которые будут сидеть позади.

Тррах! Бум!

Молотки падают из рук плотников, и они испуганно оглядываются по сторонам. Бледность покрывает бородатые лица дворцовых слуг.

– Что случилось?

– Это похоже на взрыв!

– Неужели ее величество?..

Из-за занавеса высовывается голова Бербеджа.

– Все в порядке, – успокаивает он присутствующих. – Мы пробовали новую пушку. Боюсь, она стреляет очень громко для этого зала. – Он повернулся к главному плотнику: – Вы еще долго провозитесь с этим делом?

– Как раз заканчиваем, сэр.

Театральные плотники всегда «как раз заканчивают». Час представления все ближе и ближе, но им остается забить еще один гвоздь или с оглушительным скрежетом перепилить еще одну планку. Они не торопятся даже ради самой королевы. Если бы Господь наслал второй всемирный потоп, то плотники и тут не спешили бы строить ковчег.

Но наконец и они перестают стучать. Мусор выметен, инструменты собраны и унесены прочь. Слуги разбрасывают по полу пахучие травы и вставляют в шандалы новые свечи. Бербедж, прежде чем идти переодеваться, окидывает зал последним взглядом. Он замечает Джона Сомерса, который смотрит сквозь щель в занавесе и что-то бормочет себе под нос.

– Что, Сомерс, плохо знаешь роль?

Сомерс испуганно оборачивается, и резкие черты его лица искажает гримаса раздражения. В этом нет ничего необычного.

– Нет, мистер Бербедж. Свои десять строк я выучил еще месяц назад, – говорит он с горечью. – Десять строк недолго выучить.

– А ты не забыл свою реплику?

– О нет, я отлично помню ее. Я знаю, что мне делать, мистер Бербедж.

– Напрасно ты с презрением относишься к маленьким ролям. В спектакле важна каждая роль.

Бербедж проходит в уборную и начинает надевать костюм короля Генриха V. Шекспир уже одет епископом Кентерберийским. Он любит играть небольшие стариковские роли, например Адама в комедии «Как вам это понравятся?» или Тень отца Гамлета в трагедии «Гамлет».

– Ну как, настроение хорошее? – спрашивает он.

– Вполне. Надеюсь, что все пройдет прекрасно. Принцесса слабовата, но…

– Не всем же мальчикам играть, как Кит Киркстоун!

– Да. – Бербедж накидывает на себя великолепную горностаевую мантию. – Не понимаю, куда они запропастились – Кит и этот другой мальчишка. Здесь какая-то тайна. Они тебе что-нибудь рассказывали?

– Очень мало. Думаю, что у них были причины помалкивать. Но, где бы они сейчас ни были, я хотел бы знать, как идут у них дела.

Цок – цок-цок!.. Цок – цок-цок!.. Цок – цок-цок!..

Копыта, отбивавшие барабанную дробь по Великой северной дороге, дали бы ему ответ, если бы он мог услышать их цоканье.

– Т-сс! – говорит Бербедж, прислушиваясь к смутному гулу голосов в зале. – Уже начали собираться. Теперь не стоит тянуть. – Он кричит так, чтобы слышали все актеры: – Готовы? Хор? Епископ Илийский? Эксетер? Уэстморленд?..

– Готовы!

В дверь просовывается голова распорядителя, который вопросительно смотрит на Бербеджа. Директор кивает. Издали доносится слабый и мелодичный звук фанфар, возвещающий о прибытии королевы Елизаветы. За сценой поспешно идут последние приготовления. В зале воцаряется тишина. Снова пронзительно и тонко поют фанфары, и в дальнем конце зала распахиваются двери. По обе стороны широкого прохода стоят почтительно склонившиеся придворные.

И вот входит Елизавета, милостью Божьей королева Англии, Франции и Ирландии, защитница веры…

Кому в этот миг придет в голову, что во Франции ей уже не подвластен и клочок земли, что в Ирландии волна мятежа подступает к самым стенам Дублина, что веру она поддерживает лишь настолько, насколько это требуется, чтобы заслужить звание ее защитницы?

Королева проплывает в первый ряд к своему креслу; необъятные юбки кринолина колышутся вокруг ее бедер, жесткий кружевной воротник обрамляет лицо, и весь ее костюм сверкает и переливается драгоценными камнями и жемчужной россыпью.

Она улыбается, но глаза ее зорко глядят вправо и влево: вот она милостиво принимает поклон, вот мысленно отмечает, что та бедняжка чересчур вырядилась, а этот, насколько ей помнится, заслужил выговор.

За ней следует сэр Уолтер Ралей. Он начальник стражи. Затем идут сэр Джозеф Уильямс, несколько иностранных послов, лорды, леди… Сэра Роберта Сесиля нет между ними. Он, как всегда, дома, за работой.