Ключ к тайне - [51]

– Старый лук бьет не хуже мушкета, – ответил отец, который во многом придерживался старых взглядов и не хотел признавать пользы пороха.

– Но лук бьет бесшумно, – возразил Том. – А если бы мы стреляли из мушкета, то соседи, хотя бы Белл, услыхали выстрелы и прибежали на помощь.

– У меня есть пистолет, – сказала Кит, протягивая оружие, которое ей дал Том Бойд.

– Пистолет есть и у нас, да и один из этих людей уже стрелял. Но пистолетный выстрел – как хлопок, его не слышно в долине.

– Помолчите минуту, – сказал отец. – Они перестали бить в дверь. Видно, задумали что-то другое.

Мы прислушались. Осаждающие отошли подальше. До нас доносился лишь отдаленный говор: они совещались. Но слов нельзя было разобрать.

– А со стороны заднего двора они не вломятся? – спросила Кит.

– Нет. Там одно узенькое оконце для проветривания сыроварни. В него им не пролезть, – ответила мать.

Хорошо, что дом стоял вплотную к горе, поэтому в задней стене не было ни окон, ни дверей, и ее не надо было защищать.

– Я схожу наверх и посмотрю, что они делают, – сказал я и побежал в спальню, к маленькому окошку под карнизом, сквозь которое можно было видеть, что происходит перед домом.

Всадники спешились и пустили лошадей пастись возле ручья. А сами они, в том числе и наш старый недруг, джентльмен в желтом, щеголявший теперь в сиреневом костюме, столпились вокруг бревна, которое отец собирался колоть на дрова. Я сразу понял, что они задумали.

– Они собираются использовать бревно в качестве тарана! – крикнул я своим.

– Пусть попробуют! – ответил отец.

Тяжело ступая, он поднялся по лестнице, держа наготове свой старый лук.

– Подержи стрелы, – приказал он. – Мне нужно, чтобы они были под рукой.

Наступило напряженное ожидание. А на дворе стоял обычный летний день. Ручей журчал свою песню, напев которой с самого детства был частью моей жизни. По двору, выискивая, чего бы поесть, важно расхаживали куры, высокомерно-равнодушные к борьбе людей. Только Снэп носился вокруг, сердито рыча на непрошеных гостей.

Бревно было слишком коротким, чтобы за него могли ухватиться все шесть человек, поэтому они подняли его вчетвером, по двое с каждой стороны. Сэр Филипп и сэр Дэвид не принимали в этом участия, но они обнажили шпаги, чтобы возглавить атаку, как только будет пробита брешь.

– Добрый кусок дерева, – бормотал отец, не сводя с них глаз, – но не для того я его рубил. Давай-ка сюда стрелу.

Он натянул лук и спустил стрелу.

Раздался крик боли, и я увидел, что руку одного из мужчин пригвоздило к бревну. Его товарищи помогли ему вытащить стрелу, и он отбежал в сторону, зажимая рану рукой, танцуя от боли и ругаясь на чем свет стоит. Бревно полетело на землю, а люди попрятались за деревьями. Похоже, они сразу охладели к мысли о том, чтобы протаранить дверь.

– На очереди нога или плечо, – хладнокровно объявил отец. Он говорил спокойно, как будто выбирал мясо к обеду. – Но, если придется стрелять в третий раз, то я буду целить прямо в глотку или в сердце сэру Филиппу. Будь что будет! Человек обязан защищать свой дом и свою семью.

Однако сэр Филипп, видимо, не собирался подвергать опасности свою особу. Я заметил его в тени платанов: он жестикулировал, отдавая какие-то приказания. Вдруг двое людей выскочили вперед, схватили бревно и откатили его в безопасное место. Отец держал тетиву натянутой. Он готов был спустить стрелу, как только они приблизятся к дому.

– Их затею нетрудно разгадать, – сказал я: – они хотят обойти дом сбоку, скрываясь за каменной изгородью.

– Пусть. Им не пробить толстые стены.

– Да, но они смогут подкрасться к двери, не выходя на открытое место.

– Ты прав, Питер.

Отец нахмурил брови, наклонился и выглянул в маленькое окно. Стены были настолько толсты, что мы не могли видеть землю перед самым домом. Полоса шагов в десять оставалась скрытой от нас. Если они сумеют перебраться через опасную зону, то у них будет достаточно места, чтобы раскачать таран. А кроме того, они могли подползти к дому с флангов.

– Мы будем лить им на голову кипяток! – весело сказал отец и крикнул вниз матери, чтобы она поставила на огонь большой котел.

– Долго мы не продержимся, отец, – заметил брат, подходя к нам. – Надо как-то просить помощи.

– Но как?

– Что, если внезапно распахнуть дверь? Я выбегу, а вы снова запретесь. Думаю, мне удастся проскочить, воспользовавшись их замешательством. Я спущусь к Беллу и подниму на ноги всю долину. Тогда мы прогоним этих людей в одну минуту.

– Большой риск, парень!

Том обиделся.

– Не пора ли мне не бояться риска? – проворчал он.

– У меня другая мысль, – сказал я. – Не попробовать ли мне протиснуться через оконце в сыроварне? Позади дома растет высокий папоротник. Я доползу до водопада и спущусь вдоль нового забора, откуда к дому Беллов можно пробраться незаметно.

– Даже тебе не пролезть в то окошко, – возразил отец.

– Но я лазал… однажды.

Краска залила мои щеки при этом воспоминании. Однажды, когда я был наказан и не смел уйти, я вылез из дома через окошко и вернулся спустя два часа. Отец работал во дворе и не заметил, как я прополз сквозь папоротник по склону горы. Вот почему я знал, что пролезть можно. Но это случилось года два-три назад, я был меньше тогда.