Ключ - [8]

Сперва он пытался наладить контакт с этой странноватой женщиной — приветливо здоровался, обращался с вопросами, делал попытки завести разговор, но всё было напрасно. Дама в дерюжной юбке, коричневой блузке с узким белым воротничком, в башмаках, сделавших бы честь портовому грузчику, в синих чулках, с традиционным пучком на голове и очках «а-ля профессор Прыск», то ли, в самом деле, успевала забыть о существовании единственного читателя, то ли успешно делала вид, что безмерно удивлена его появлением.

Однако пользоваться фондами и каталогами Архива она ему не мешала, и стоило Мику миновать её пост, тут же погружалась в записи в огромных пухлых регистрационных журналах. Так что со всеми трудностями поиска в книжных джунглях приходилось справляться самому.

Размышляя о своих нынешних находках, (драконий вариант сказки о трёх поросятах и обрывок зловещей песни нашлись после перелопачивания груды книг и свитков, которую проще было бы выразить в центнерах, чем в единицах хранения), бродячий священнослужитель вышел в холл, смахивающий на бальный зал, немного постоял, задумчиво глядя в сторону буфета, после чего махнул рукой и направился к выходу.

Площадь перед зданием Архива была залита солнцем и безлюдна. Городской гул доносился сюда, как бы издалека и, судя по периодическим взрывам аплодисментов, свисту и крикам «Ура!», на соседних площадях снова шли митинги.

Вообще, площадей в городе было много. Намного больше, чем он помнил из недавней своей жизни. Это объяснялось необычайной любовью граждан к разного рода митингам и собраниям, чего не водилось за ними раньше. Интересно, насчёт чего у них сыр-бор на этот раз?

Мик, не сходя с парадной лестницы Архива, присел на край нагретого солнцем мраморного основания колонны и прислушался. Благодаря тишине и пустоте, царившей вокруг него, можно было неплохо расслышать, что творится аж на четырёх соседних площадях, соединённых с его площадью широкими короткими переходами-проездами, имеющими зачем-то арочные крыши. Мик прислушался к тому, что доносилось из того прохода, что был крайним справа.

— Не отдадим никому!.. — орал кто-то оттуда сорванным голосом. — Не допустим и не позволим!..

— Уууууууууу! — одобрительно вторила ему толпа, подкрепляя свистом своё согласие с мнением оратора.

— Мы не свернём с выбранного пути! — надрывался голос. — Мы приложим все усилия…

Дальше Мик не разобрал, потому что рёв толпы заглушил выступающего с речью, и теперь звуки, доносившиеся с той площади, напоминали шум прибоя. Тогда он обратился к противоположному проходу, бывшему крайним слева.

С первых слов, что удалось разобрать, он понял, что там что-то неладно.

— Не позволяйте с собой так обращаться! — почти визжал заполошный женский голос. — Долой геноцид по половому признаку! Долой диктатуру самцов! Даёшь демократические роды!

Ах, вот оно что! Мик уже встречался с теми, кто митинговал там, на площади слева. Да, это были женщины, и они требовали от правительства санкционирования и финансирования научных исследований, целью которых было бы заставить мужчин рожать детей наравне с женщинами.

Насколько он помнил, эти дамы составили целую партию, которая сразу разделилась на несколько фракций.

Крайние радикалы, например, стояли за то, чтобы соответствующие операции были сделаны всем мужчинам без исключения, невзирая на возраст, общественное положение и состояние здоровья. Среди них выделились даже ультрарадикальные активистки, утверждавшие, что необходимо хотя бы на некоторое время, столетий, этак на пять-семь, переложить задачу воспроизводства потомства исключительно на мужское население.

Конечно, там имелись и умеренные, стоявшие за демократический подход к этому вопросу. Они утверждали, что усовершенствование мужского организма должно быть добровольным, что мужчин следует привлекать к этому делу с помощью тщательно продуманной агитации, а также комплекса льгот и привилегий.

И, наконец, были среди них такие, кто был против искусственного вмешательства в дела природы, но и эти представительницы женской реформаторской партии пребывали в уверенности, что она, (природа), в ближайшее время сама наведёт демократический баланс и наделит мужчин способностью вынашивать и рожать детей. При этом никто из них не задавался вопросом, как именно это должно было произойти. «Как-нибудь!» — отвечали добрые женщины, сопровождая свои слова загадочными улыбками.

Самым странным было то, что они нашли немалую поддержку среди мужчин — политиков, вовсю старающихся освоить ресурсы новой партии. Особенно когда речь шла о повышении собственного рейтинга и о вопросах финансирования из госбюджета.

Мик не собирался углубляться в эти проблемы, но усвоил для себя, что встреч с реформаторшами на улице следует избегать — они легко увлекаются и имеют склонность переходить всякие границы. Например, могут потребовать у встречного мужчины немедленного согласия на операцию по «усовершенствованию» организма, а в случае отказа избить до полусмерти сумочками и зонтиками.

Радуясь в душе, что митингующие не выходят сегодня за отведённую им территорию, он обратился было к проходу, ведущему к третьей площади, и тут же понял, что радость его была преждевременной. Через проход на площадь Архива Конгресса шла толпа с флагами и транспарантами. Лица людей были суровы, челюсти плотно сжаты, глаза, устремлённые вдаль, метали молнии. Твёрд и тяжёл был их шаг, который они профессионально печатали по брусчатке мостовой. Ветер лихо полоскал серые полотнища знамён, словно марш происходил не тёплым солнечным днём на мирной пустой площади, а где-нибудь на морском побережье в бурю.