Клятва повесы - [48]

Их взгляды встретились. Вейн закрыл глаза, зная, что Пейшенс сделает то же самое, и медленно приник к ее губам.

Сначала она растерялась, но потом ответила на поцелуй. Он подождал еще секунду, прежде чем заявить о своей власти над ее губами. Но она сразу же сдалась перед его натиском. Он положил руку ей на затылок и запустил пальцы в шелковистую массу волос.

Вейн целовал ее лицо, медленно, повинуясь ритму, который властвовал над ними, вел их за собой, наполнял жаром их губы.

Этот поцелуй был откровением. Пейшенс не предполагала, что обычный поцелуй может быть таким дерзким и чувственным. Его требовательные губы уверенно управляли ее губами, безжалостно учили ее всему, что она так жаждала, познать.

Его язык вторгся в ее рот с самонадеянностью завоевателя, заявляющего свои права на военные трофеи. Он неторопливо изучал все уголки своих владений. После продолжительного, потрясающе тщательного обследования он решил продолжить свое изучение в другом направлении. Медленные, ленивые толчки будоражили ее пробудившиеся чувства.

Пейшенс уступала, но это не приносило радости ни ему, ни ей. Ее затягивала эта игра губ и языков. Она была полна желания. Поднимавшийся в ней жар таил в себе обещание; напряжение между ними росло, вздымалось, как приливная волна, и тащило их за собой. Поцелуй остановил время, от вожделения кружилась голова.

Вейн немного отстранился, чтобы Пейшенс могла перевести дух. Даже на расстоянии в пару дюймов чувствовалось, сколь требовательны его губы,

Повинуясь непреодолимому влечению, Пейшенс приподнялась на цыпочки и приникла к его губам. Вейн завладел ее губами, ее ртом, но ненадолго и снова отстранился.

Она вздохнула и, вытянувшись вверх, поцеловала его. Он ответил на поцелуй, опять утверждая свою власть над ее губами.

Пейшенс и не предполагала, что поцелуй может пробудить такую бурю в душе. Ее мучил голод, пожирал огонь. Все ее существо отзывалось на ласку, она купалась в жарком наслаждении, впитывала его в себя, отдавала Вейну и требовала еще больше.

Когда их губы разомкнулись, оба учащенно дышали. Пейшенс открыла глаза и увидела, что Вейн внимательно смотрит на нее. В его серых глазах она увидела скрытый вызов. Она изучала его взгляд, спрашивая себя, чему еще он может научить ее.

Помедлив минуту, придвинулась к нему и обняла за шею. Почувствовав грудью его грудь, придвинулась еще ближе и, продолжая смотреть ему в глаза, прижалась к нему бедрами.

И мгновенно ощутила его реакцию. Как будто рука неожиданно сомкнулась в кулак. Это вдохновило ее, она не отвела взгляд и ответила на вызов в его глазах.

Руки Вейна скользнули на ее плечи, спустились на спину, потом еще ниже, на бедра. Он крепко прижал ее к себе. У Пейшенс перехватило дыхание. Ее глаза закрылись. Она подняла к нему лицо, подставляя губы.

И он взял их, взял ее всю. Его руки переместились на ее ягодицы. Он гладил их, прижимая к себе, вдавливая в свои бедра. По ее телу разлился огонь, она горела как в лихорадке.

Пейшенс ощущала, как возбужден Вейн, животом чувствовала пульсацию в твердом бугре, плененном одеждой. На одно мгновение, до боли напряженное, он дал волю своим чувствам, но потом снова приструнил их. Его язык медленно проник во влажные глубины ее рта.

Пейшенс вскрикнула бы, если б могла. Эта чувственная ласка всколыхнула новую волну жара. Опаляющая, всесокрушающая, она пронеслась по ее телу и излила энергию в ее чреслах. Ноги Пейшенс стали ватными, чувства замедленными.

Но не потерявшими своей остроты.

Пейшенс отдавала себе полный отчет в происходящем. В том, что ее обнимают сильные руки. В том, что набухшие соски упираются в твердую, как скала, грудь. В том, что твердая плоть вжимается в ее мягкий живот. И он с трудом сдерживает неослабевающую, неистовую страсть.

Последнее было для нее искушением, но таким опасным, что она не осмелилась поддаться ему.

Рано. Надо еще многое познать.

Например, ощущение его руки на ее груди. Сейчас, когда он так страстно целует ее, а она прижимается к нему всем телом, это ощущение отличается от того, что она испытала прежде. Ее грудь, теплая, упругая, налилась, едва пальцы его сомкнулись на ней, твердые соски мучительно остро восприняли его умелое прикосновение.

А Вейн продолжал целовать Пейшенс, заставляя ее повиноваться учащенному сердцебиению, властному ритму, звучащему на грани ее сознания. Мелодия убыстрялась, кружилась в вихре, ведя к нарастанию жарко тлеющего желания, однако чувствовалось, что оркестром управляет опытный дирижер, который не хочет, чтобы она потеряла связь с действительностью, чтобы ее унесло мощным потоком эмоций.

Он учил ее.

Пейшенс поняла это.

Прозвучал гонг к ужину. Где-то далеко-далеко.

Ни Пейшенс, ни Вейн не обратили на него внимания. Сначала. Но потом он с явной неохотой оторвался от нее.

— Они заметят, если мы пропустим обед, — прошептал он и опять приник к ее губам.

— М-м, — только и произнесла она.

Вейн отстранился от нее и посмотрел ей в глаза. Она тоже вглядывалась в его глаза, в его лицо. Ни малейшего намека на прощение, на торжество, даже на удовлетворение. В глазах было только желание — и у него, и у нее. Пейшенс остро чувствовала эту первобытную жажду, разбуженную поцелуем, но не утоленную. А он… ему стоило огромных усилий держать себя в руках.