Клятва - [3]

Однако, едва ли мы могли приютить их.

Монотонный голос, звучащий из громкоговорителей над нашими головами, был настолько привычен, что я могла бы и не обратить внимание, если бы выбор времени не был столь странным: “ВСЕ НЕЗАРЕГИСТРИРОВАННЫЕ ИММИГРАНТЫ ДОЛЖНЫ ОТМЕТИТЬСЯ В ЗАЛЕ КАПИТОЛИЯ”.

Я сжала ремень на своей сумке и пока протискивалась сквозь толпу, держала голову низко опущенной.

Когда, наконец, я покинула поток тел, то увидела ожидаюущего меня Арона, уже стоящего перед фонтаном на площади.

Для него это всегда было соревнованием.

— Забудь, — пробормотала я, неспособная удержать усмешку на губах, вручая ему свой ранец.

— Я отказываюсь об этом говорить.

Он взял мою тяжелую ношу без возражений, широко улыбаясь.

— Хорошо, Чарли, я сам скажу: я выиграл.

Тогда он полез в свой рюкзак, который был перекинут через плечо.

Позади нас мелодично журчала вода в фонтане.

— Вот, — сказал он, протягивая мне сверток мягкой черной ткани. — Я принес тебе. Это шелк.

Я вздохнула, когда мои пальцы прошлись по мягкому материалу.

Это не походило ни на что, к чему я когда-либо прикасалась прежде.

Шелк, повторила я мысленно.

Мне было знакомо это слово, но саму ткань же я никогда не видела.

Я сжимала ее в руке, потирала кончиками пальцев, восхищаясь тем, что она была практически прозрачной, и тем, как солнце отражается от нее.

Затем я повернулась к Арону, почти прошептав.

— Это слишком.

Я попыталась вернуть ему ткань.

С усмешкой, он оттолкнул мою руку.

— Да Бога ради, мой отец собирался выбросить её на помойку. Ты маленькая, можешь сшить себе новое платье или что-то еще.

Я взглянула на свои потертые сапоги и серое ситцевое платье, которое было надето на мне — простое и свободное, как мешок.

Я попыталась представить себе, какое ощущение может вызвать эта ткань от соприкосновения с кожей: думаю, как вода, прохладное и скользкое.

Когда прибыла Бруклин, она бросила рюкзак к ногам Арона.

Как обычно она не сказала ни “Доброе утро” ни “Пожалуйста, не мог бы ты?”, но Арон потянулся за ее рюкзаком.

В отличии от отца, в Ароне не было ничего плохого.

А может слово, которым я пыталась описать старшего Грэйсона было “тупица”.

Или грубиян.

Или лентяй.

Это не имело никакого значения. Очевидно, каждая из тех незавидных черт, которыми обладал его отец, обошла сына стороной.

— Как? А мне ты опять ничего не принес? — Она выпятила полную нижнюю губу, и ее темные глаза вспыхнули завистью, когда она увидела шелк в моих руках.

— Прости, Брук, но отец мог заметить, если бы я стащил слишком много сразу. Возможно, в следующий раз.

— Ага, как же, Коротышка. Это ты сейчас так говоришь, но следующий раз все тоже будет для Чарли.

Я улыбнулась, услышав прозвище.

Сейчас Арон был выше Бруклин, выше нас обеих, но она до сих пор настойчиво называла его Коротышкой.

Очень аккуратно я сунула тонкую ткань в свой рюкзак, задаваясь вопросом, что именно сошью из нее, уже в сгорая от нетерпения.

Брук следовала впереди. Она старалась огибать наиболее многолюдные участки площади.

Как всегда мы проделали долгий путь, избегая центрального квартала.

Я хотела бы думать, что это была идея Брук или даже Арона — или что любой из них был столь же обеспокоен тем, что произошло в квартале, как и я — но сомневалась, что это было правдой.

Я знала, что это беспокоит больше меня.

Откуда-то сверху затрещало другое сообщение: “О любой подозрительной деятельности нужно немедленно сообщить на ближайщую патрульную станцию”.

— Паспорта, — торжественно объявил Арон, когда мы приблизились к новому контрольно-пропускному пункту в основании гигантского сводчатого прохода, ведущего к городским улицам.

Он полез под рубашку, также как это сделали мы, доставая удостоверения личности.

В последнее время появлялось все больше и больше контрольно-пропускных пунктов, включая новые, работающие всю ночь.

Этот пункт не отличался от большинства: четыре вооруженных солдата, по два на каждую из линий, одна для мужчин, другая для женщин и детей.

После того, как фото на каждом из паспортов было визуально сверено с лицом, предъявившим его, удостоверение личности сканировалось портативным электронным устройством.

На самом деле, контрольно-пропускные пункты не имели значения; они были предназначены не для нас.

Мы не были революционерами, которых они стремились удержать от свободного перемещения по городу.

Для Брук, Арона и меня, они были просто еще одной мерой по обеспечению безопасности, одним из последствий войны, назревающей в внутри нашей страны.

И если Вы спросите Бруклинн, то контрольно-пропускные пункты были бонусом, новой возможностью практиковать ее технику флирта.

Брук и я встали в нашу линию, храня молчание, пока ждали нашей очереди.

В то время как наши паспорта сканировались в систему, а мы ждали пока окажемся вне подозрений, я отступила и посмотрела, как Брук хлопает своими длинными густыми ресницами перед молодым солдатом, держащим ее удостоверение.

Он мельком взглянул на сканер, затем снова на нее, и уголок его рта слегка приподнялся, почти незаметно.

Брук ступила ближе, чем было нужно, когда на портативном компьютере вспыхнул зеленый свет, пропуская ее.

— Спасибо, — промурлыкала она низким хрипловатым голосом.