Клубок заклинаний - [3]

– Я буду его кормить. – Плюй подмигнул Чарли. – Слово пирата.

Чарли перегнулась через борт повозки и обвила руками его шею. И не успели они опомниться, как колеса уже загрохотали, унося их прочь в облаке пыли. Сестры и бабушка отчаянно махали руками, глядя, как «Потайной карман» становится все меньше и меньше. Флисс теперь тоже заплакала, и даже у бабушки глаза подозрительно заблестели; она яростно их потерла и проворчала что-то про пыль. Бетти не плакала, но при виде Плюя и других остающихся позади в горле у нее встал ком.

– Прощайте! – кричали они. – Мы будем скучать!

– Галки-нахалки! – Флисс вдруг прекратила всхлипывать и показала пальцем на дорогу. – Это то, о чем я думаю?

Сквозь пыль к ним неслось какое-то темное пятно. Бетти и моргнуть не успела, а оно уже прыгнуло и, цепляясь когтями, вскарабкалось на повозку.

– О нет, – в ужасе произнесла бабушка.

– Эй! – воскликнула Чарли и засмеялась сквозь слезы. – Ты все-таки меня послушал! Я так и знала!

Бабушка сердито зыркнула на кота:

– Скорее уж голодать не захотел.

Эй пробрался к Чарли, с интересом принюхался и разместился у нее на коленях, косясь желтым глазом на ее карман.

– Там у тебя что, еда? – спросила бабушка.

– Нет, – ответила Чарли. – Только Прыг-скок.

Бетти ткнула ее локтем, и они с Флисс сердито переглянулись, но волноваться было не о чем – бабушка просто закатила глаза.

– Выходит, твоя воображаемая крыса все еще с тобой?

– Ага. – Чарли широко улыбнулась, продемонстрировав дырку на месте выпавших передних зубов, и восторженно посмотрела на кота. – Он у меня в первый раз сидит на коленях!

– И, возможно, в последний, – сказала Бетти. – Даже не думай его гладить – он только и ждет случая тебя цапнуть.

– Ну и ладно, – выдохнула Чарли, не решаясь шевельнуться.

Бетти снова перевела взгляд на дорогу и не отрывала его, пока они не завернули за угол и «Потайной карман» не пропал из виду.

– С ним все будет хорошо, – тихо сказала Флисс. – Я про Плюя. Кто знает, вдруг Фингерти и вправду ему поможет?

Бетти кивнула:

– Фингерти знает кучу людей и бывал в куче разных мест. Если кто-то и может выяснить, осталась ли у Плюя семья, то это он.

На слове «семья» голос у нее дрогнул. Какое-то время Бетти думала, что они сами могут стать для Плюя семьей.

Стоял обычный промозглый день, даром что был уже конец июня. Но сестры привыкли к вечной сырости и туману. С топей постоянно дул ветер, и на Вороньем Камне редко бывало по-настоящему тепло. В воздухе все еще белела утренняя дымка – не лучший расклад для Бетти с ее непокорными волосами. Она уже чувствовала, как на лбу закручиваются мелкие кудряшки, но решила, что сегодня ей ничто не испортит настроение. Впереди простиралось будущее, оно сияло и переливалось радужным светом.

Вот уже и перекресток. Бабушка вздрогнула.

– Скорее, Барни, – простонала она и, прижав руки к груди, сложила их в знак вороны – сцепила большие пальцы и растопырила все остальные. – Не стоило нам ехать этим путем! Накличем на себя беду.

Папа ничего не ответил, только озадаченно покачал головой. Бабушка всегда избегала перекрестка. Именно здесь, по ее словам, раньше стояла виселица, на которой вздергивали преступников; именно здесь хоронили людей, подозреваемых в колдовстве. Хорошо хоть, теперь подобные казни совершались в тюремных стенах.

Вскоре они добрались до гавани, где покачивалась на волнах их маленькая, выкрашенная в зеленый цвет лодка. Белые буквы на борту складывались в название: «Дорожная сумка». При виде лодки Бетти задрожала от нетерпения. Вот оно, начинается! Путешествие, которое все изменит!

– Все на борт! – скомандовал папа с улыбкой.

Он принялся сгружать в лодку ящики и чемоданы, а сестры с бабушкой тем временем перебрались на качающуюся палубу. Эй прошмыгнул в рубку и затаился под лавкой, перед этим нашипев на Бандита – местного кота, который восседал на крыше рубки в соседней лодке. Тот зашипел в ответ.

– О-ох, – протянула Флисс, едва ступив на палубу, и схватилась за живот.

– Не может быть, чтобы тебя уже укачало. – Чарли хихикнула. – Мы еще даже не поплыли!

– Хочешь поспорить? – удрученно выдавила побледневшая Флисс.

– Вот, держи. – Чарли протянула ей кулек с конфетами. Сама она набила за щеки столько карамелек, что с трудом говорила. – Возьми топлянку.

Флисс слегка покачала головой:

– Лучше потом.

Бетти выудила из кулька лопни-галку. Во рту разлилась сладость, потом на языке зашипела начинка. Отвязав швартов, папа направил лодку к выходу из гавани, и Бетти счастливо вздохнула. Она пробралась к штурвалу, увернувшись от когтистой кошачьей лапы, и посмотрела на карту, которую папа расстелил перед собой. Пока Бетти ее изучала, у нее приятно защекотало уже не на языке, а в животе. Карты для Бетти были все равно что конфеты для Чарли. Столько разных мест, и все надо исследовать! Они с сестрами до сих пор почти не выбирались за пределы Вороньего Камня, и если Флисс это не очень заботило, то Бетти рвалась посмотреть мир.

– Куда мы направляемся? – невинно спросила она, надеясь застать папу врасплох, пока он сосредоточен на управлении лодкой.

Этот вопрос Бетти задавала уже сто раз с тех самых пор, как они продали трактир, но, к ее досаде, папа и бабушка упорно держали рот на замке. Однако и сейчас папа промолчал, только подмигнул в ответ. Бетти сдалась и вышла на палубу: она была слишком взбудоражена, чтобы долго оставаться на месте. Лицо обдувал ветер. Бетти смотрела вдаль, на серые топи. Даже при ярком солнечном свете тюрьма не казалась бы менее мрачной. Огромное приземистое здание нависало над островом Расплаты. Сотни опасных преступников находились на расстоянии паромной переправы от Вороньего Камня. Дальше, едва различимый сквозь низкие тяжелые облака, виднелся остров Утраты, где жители Вороньего Камня хоронили умерших. И самый последний – остров Невозврата. Сестры Уиддершинс никогда там не были: на острове жили ссыльные, и его запрещалось посещать – и покидать. Три соседа Вороньего Камня назывались островами Скорби. Бетти ничуть не скорбела, оставляя их позади.