Клуб знаменитых капитанов. Книга 1 - [24]

Последнюю фразу капитана «Наутилуса» никто из нас даже не слышал. Сам Немо впоследствии вписал эти интересные научные данные в вахтенный журнал, а мы жадными глазами разглядывали странный пейзаж.

Дик Сэнд обратил наше внимание на то, что кругом располагались почти одинаковые холмики. Из некоторых выглядывали купола… и обломанные украшения, венчавшие колонны.

Нам стало ясно, что мы находимся вовсе не на вершине подводной горы, а на крыше какого-то здания. Мы оказались в погребённом древнем городе. Очевидно, на одной из его центральных площадей.

— Капитаны, мы в Атлантиде, — прошептал капитан корвета «Коршун».

После долгого молчания первым пришёл в себя Лемюэль Гулливер. Ведь он побывал в стольких никому не ведомых странах: Лилипутия… Блефуску… Земля великанов… Земля говорящих лошадей…

— Достопочтенные капитаны, — произнёс он ровным голосом, — разрешите мне вступить в свои обязанности председателя. Кажется, команда в сборе? Капитан Немо, Робинзон Крузо, капитан корвета «Коршун», Артур Грэй, Дик Сэнд и я.

Капитан корвета «Коршун» отозвался с военной чёткостью:

— Да. Все налицо, кроме Тартарена из Тараскона и Карла Фридриха Иеронима Мюнхаузена.

Капитан Немо жестом пригласил всех подойти к нему поближе. Он заявил, что времени для ожиданий нет, и предложил быть гидом нашей глубоководной экспедиции. Ведь он бывал в Атлантиде.

И действительно, все наши юные друзья могут об этом прочесть в романе «Восемьдесят тысяч километров под водой», часть вторая, глава девятая — «Исчезнувший материк».

Общее изумление выразил Робинзон Крузо. Он даже поклялся Маракотовой бездной, что не может понять, почему Немо не доставил капитанов сюда на своём «Наутилусе». Но ответы Немо всех удовлетворили.

Во-первых, Жюль Верн обнаружил Атлантиду на глубине в триста метров. А сейчас они находятся на отметке восемь тысяч метров. «Наутилус», вероятно, не мог бы опуститься на такую глубину. Допустим, мы бы рискнули.

Но была более веская причина. Более двадцати тысяч книг написано об Атлантиде, а капитан Немо видел её только на страницах Жюля Верна. Ему захотелось взглянуть на исчезнувший материк глазами Артура Конан Дойля. Нелишне вспомнить, что «Восемьдесят тысяч километров под водой» вышли в свет более ста лет назад, в тысяча восемьсот семидесятом году. А «Маракотова бездна» в тысяча девятьсот двадцать девятом году, почти на шестьдесят лет позже. За это время исследования морских глубин далеко шагнули вперёд. Если бы Атлантида, как описал Жюль Верн, была погребена на глубине всего триста метров, она бы давно была найдена. А ведь Конан Дойль поместил её на глубину восемь тысяч метров.

Мы молча включили нагрудные фонари и, опираясь на копья, двинулись вслед за Немо, перепрыгивая с одного холмика на другой.

Так началось наше путешествие по Атлантиде. Но, к сожалению, несколько страниц вахтенного журнала были испорчены морской водой. Сохранились только отдельные фразы… «Где же подводный вулкан, наконец?..», «Мы очень устали…», «Ещё немного, капитаны…», «За этим окаменелым лесом…», «Вы видите над горой какие-то вспышки пламени?..»

Позднее мы припомнили, что Немо провёл нас через просолённый морской водой тысячелетний лес к горному хребту. Поднявшись на гору, мы не увидели никакого вулкана. А манивший нас красный свет то вспыхивал, то погасал. Это огромные глубоководные каракатицы выбрасывали из себя огненное пламя, в отличие от своих сородичей, известных в верхних слоях морей и океанов. Те выбрасывают чёрную, как чернила, жидкость.

Шатаясь от усталости, мы с трудом спустились вниз, к развалинам затонувшего города.

Мы увидели развалины большого амфитеатра. Он имел форму замкнутого кольца. Очевидно, здесь был ипподром для конских состязаний. А вдали виднелась набережная с маяком. Наверное, этот город был морским портом.

Мы уселись отдохнуть на каменных ступенях какого-то разрушенного храма.

Вдруг издали раздались отчаянные возгласы:

— Ай!.. Спасите… На помощь, на помощь!.. Медам и месье!..

Нам показалось, что это кричит капитан Тартарен. И мы не ошиблись. За толстяком гналась по пятам целая стая тигровых крабов, жёлтых, в чёрную полоску. Эти свирепые животные были ростом с большую собаку.

Медлить было нельзя. Мы стали разгонять крабов копьями, но наконечники скользили по их твёрдым панцирям. Всё же крабы начали медленно отступать. Сражение закончил Робинзон Крузо, который, к счастью, захватил свой любимый топор.

Мы услышали треск разбитых панцирей. Уцелевшие крабы обратились в бегство.

Капитан корвета «Коршун» и Дик Сэнд усадили перепуганного толстяка на обломки колонны. Теперь мы только увидели, что он был в таком же глубоководном костюме, как и мы, и несмотря на опасность, которой только что подвергался, не бросил всё своё обычное походное снаряжение — саквояж, рюкзак, складную палатку, пистолеты, кинжалы и охотничьи ружья за спиной.

Когда любимец Тараскона немного пришёл в себя, он рассказал нам о своих последних приключениях. Всё это мы занесли в вахтенный журнал, оставив на совести Тартарена отдельные подробности, которые вызывали у нас некоторое смущение.

— Я долго стучал в дверь библиотеки, я требовал, чтобы меня впустили! Ещё минута, и я бы схватил насморк на страшном лестничном сквозняке. Но, оказывается, дверь была открыта. Увидев, что в библиотеке нет никого, я понял, что прибыл первым в кают-компанию Клуба знаменитых капитанов. Ну что же, первым так первым! По крайней мере не будет споров, кто председатель. Я взял в руки наш председательский молоток из чёрного дерева и с огромным удовольствием несколько раз постучал по столу. Затем я объявил решение — председателем единогласно избран глава Клуба охотников за фуражками, губернатор острова Порт Тараскон, почётный альпинист, наездник на верблюдах, владелец баобаба и гроза львов… Вы, конечно, догадались, кто это? Ну, разумеется, Тартарен из Тараскона! Я обратился к кают-компании с предложением задавать вопросы. Но их не было. Тогда я попросил разрешения предоставить слово кому-нибудь из наиболее знаменитых путешественников, присутствующих здесь. Но никто не пожелал им воспользоваться. Тогда я предложил просить самого Тартарена рассказать о своих путешествиях, о самом себе. Никто не возражал. Ну, если вы так настаиваете, медам и месье…