Клуб выживших. Реальная история заключенного из Аушвица - [10]

Когда все уселись на свои места, папа посмотрел на дедушку Мордекая и кивнул, словно говоря: «Вы не против, если я возьму слово?» Дедушка согласился.

– Давайте отпразднуем то, что мы все сейчас здесь собрались, – начал папа и поднял бокал вина. – Мы понимаем, что это поистине бесценный дар.

На мгновение он опустил глаза, вспомнив тех, чья кровь лилась по улицам в «Кровавый понедельник» и все последующие месяцы. Должно быть, он думал об Ави, Гольдах, Кляйнах и Адлерах. В той долгой паузе было высказано все. Но внезапно громкий стук в дверь прервал их размышления и посеял страх среди сидящих за столом. Сначала никто не двинулся с места.

Бух! Бух! Бух!

Но кто бы это ни был, нельзя было сделать вид, будто никого нет дома. Все мужчины разом поднялись, чтобы открыть дверь, а мамишу, бабушка Эстер и остальные спешно принялись прятать под стол, накрытый вязаной белой скатертью, и в ящики комода все, что могло навести на мысль о еврейском празднике. Но в тот раз опасность миновала.

– Что?

– Не может быть!

– Ты откуда, гений?

У входной двери все братья хором говорили и смеялись. Мама выбежала в прихожую и увидела, как дедушка Мордекай возвел глаза к небу, а затем обнял младшую дочь.

– Господь услышал меня! Ты услышал меня, Господи! – воскликнул он.

Тетя Хильда была дома. Мама практически вырвала Хильду из рук отца и тут же заключила сестру в объятия. Сквозь слезы мамишу сказала:

– Хильда! Я боялась, что больше никогда тебя не увижу!

Но Хильда осторожно отстранилась от мамы, чтобы бегло осмотреть ее.

– Софи, ты ничего не хочешь рассказать младшей сестре? – спросила она.

Ее темно-карие глаза светились радостью.

– Умеешь же ты хранить секреты! – захохотала она. – Ты что, завтра рожаешь? Ребенок? Второй ребенок!

Если бы не папа, смех и объятия продолжались бы еще долго. Он всегда думал на несколько шагов вперед.

– Хильда, просто чудо, что ты приехала. Но безопасно ли это? Как ты вернешься домой?

– Ха! Вам стоит присесть, – ответила Хильда и жестом пригласила всех вернуться в столовую.

Папа принес из гостиной еще один стул и кое-как умудрился поставить его к столу. Пока все усаживались, мамишу и Хильда взялись за руки и склонили друг к другу головы, словно певчие птицы, возвратившиеся в родное гнездо. С нетерпением ожидая услышать, что же расскажет Хильда, все немного наклонились вперед. Может, в Варшаве дела обстоят лучше. Может, там нет запрета на передвижение.

– Я подружилась с одним гоем, – начала Хильда, использовав для нееврея особое слово на идише. – Его зовут Густав, и он очень хорошо ко мне относится. Знаете, ведь я до сих пор работаю в банке. Немцы разрешили. Я не представляю для них никакой угрозы.

Хильда заметила, что дедушка Мордекай неодобрительно поднял брови. Он не очень доверял полякам, которые столько лет притесняли его народ, и к тому же, дедушка переживал за Хильду, муж которой еще до войны уехал в Америку. Один.

– Папа, не смотри на меня так! Густав мой друг, – обиженно сказала она. – Он каждое утро проходит мимо банка и всегда машет мне, несмотря на то, что я еврейка.

Дедушка Мордекай продолжил сурово смотреть на нее, а тетя Хильда продолжила свой рассказ.

– Густав знал, как сильно я скучаю по семье, и придумал план. Он провез меня сюда в кузове грузовика, под грудой грязного белья, как обычную безбилетницу. Я часами затыкала нос, только чтоб вас увидеть!

– Что ты делала? – спросил папа. – Я понимаю, что ты соскучилась по семье, но ведь тебя могли убить. Тебя и сейчас могут убить за такое нарушение!

Тут вмешалась мамишу.

– Хильда, у тебя получилось. Это главное. Ты останешься с нами. Будешь жить здесь, в Жарки, а мы о тебе позаботимся.

Отец и Хильда обменялись понимающими взглядами.

– Софи, дорогая, я должна вернуться в Варшаву. Если я останусь здесь, то немцы узнают о моем исчезновении. За несанкционированное передвижение меня могут посадить в тюрьму или даже депортировать. Пойми, я не могу остаться. Мне нужно было всех вас увидеть, вернуться домой на Песах. Но Густав ждет меня. К утру я буду уже в Варшаве.

Пока внимание всей семьи было приковано к ней, Хильда не могла не задать родителям самый главный вопрос. Ради него она и проделала этот путь из Варшавы. Ей нужен был совет.

– Папа, Густав считает, что сможет переправить меня в Вильнюс. Там никто не будет меня искать, а я встречусь с Олой и Алекандром. Они говорили, что хотят уехать за океан, и могут взять меня с собой. Отец, направь меня. Должна ли я ехать?

– Ни в коем случае! – резко сказал дедушка Мордекай. – Хильда! Довольно риска. Довольно побегов, – но следующая фраза прозвучала уже не так уверенно. – Хильда, скоро положение дел в стране изменится. Доченька, пока идет война, тебе лучше остаться в Варшаве. Конфликт вот-вот утихнет.

Скорее всего, Хильда предвидела такой ответ. Разумеется, отец всегда будет призывать дочь к осторожности. Но она его любила и чувствовала, что должна последовать этому совету. Жаль, что я не могу сейчас рассказать, каким судьбоносным для тети Хильды станет это решение. Но тем вечером никто не предвидел того, что их ждет. Хильда немного помолчала, а потом потянулась к стеклянному бокалу с вином, стоявшему перед тарелкой мамишу.