Клуб «Ритц» - [50]

Поворот почти на сто двадцать градусов заставляет меня сконцентрироваться на происходящем. Скрип резины. Правые колеса немного заезжают на обочину. Я машинально хватаюсь правой рукой за ручку у потолка. Осторожнее, осторожнее. Как давно он участвует в подобных гонках? Попадал ли в аварии? Мне начинает нравиться это чувство риска. Я бы хотел оказаться на его месте и гнать по этой извилистой дороге, так же уверенно проходя все повороты.

— Страшно? — спрашивает он меня, разгоняя автомобиль до предела на относительно прямом участке.

— Немного.

— Это хорошо. Потому что сейчас кончится асфальт, вот там будет трясти что надо.

— А тачку не жалко?

— Я для этих целей ее и приобрел. Да и потом, это всего лишь кусок железа. Намного ценнее то, что в машине.

— Ха. Если надоест — отдай ее мне. У меня и такой нет, — я пытаюсь пошутить, но по его лицу понимаю, что неудачно: Паша задумался и даже немного отвлекся от дороги.

— Хорошо. Как только мы решим твою проблему, ты можешь ее забрать.

— Спасибо, но я пошутил. Не смогу принять такой подарок. Ты и так слишком стараешься ради меня.

— У тебя есть машина?

— Да. Но довольно старая уже.

— Ну, так в чем тогда дело? Я тебе подарю эту. Ты будешь участвовать в гонках. И, может быть, забудешь об этом проклятом клубе.

Я ничего не отвечаю. Он думает, что может отдать мне машину и взамен потребовать не посещать клуб. Как мелочно. Он помог мне в столь трудную минуту, уже только этого хватило бы, чтобы я поклялся всеми родными не переступать порог клуба, если бы он того попросил. Поклялся бы, но потом нарушил. Но не машина. Та тупая молоденькая девочка клюнула на деньги. Но я никогда не куплюсь на жестянку. Неужели он меня ставит в один ряд с ней? Мне становится противно от него, от себя. Я хочу стать хуже, чтобы он не смел даже предлагать мне такое.

В этот момент мы выезжаем на участок дороги без асфальта. Так трясет, что, если бы не ремень, я точно ударился бы головой о потолок. Боюсь представить, что может стать с девятнадцатидюймовыми дисками и тоненькой резиной на такой дороге. Автомобиль бросает из стороны в сторону, но водитель даже не пытается притормозить. Ему действительно плевать на машину. У него куча денег. Если захочет, купит новую. Он свободен и не обременен никакими рамками по жизни. Как странно это сочетается с его постоянными словами о Боге. Я уверен, что он искренний человек. Наверное, он не хотел обидеть меня своим предложением, правда хочет, чтобы я забыл клуб, Олю. И готов пожертвовать своим временем, деньгами, автомобилями ради этого. А я в ответ обижаюсь, как маленький ребенок. Хочу поблагодарить своего друга, но как только открываю рот, машину сильно подкидывает вверх.

Мы поворачиваем. Через сто метров — финиш. Отложим этот разговор на потом.

22

Мы пересекаем финишную черту, проезжаем вперед метров пятьдесят и паркуемся за старой «Хондой».

— Ты самый быстрый пока, — кричит Паше издалека молодой паренек с секундомером в руках. Он одет в старую потертую байкерскую куртку. Джинсы забрызганы грязью.

— Сколько? — холодно спрашивает Паша.

— Минута сорок две, — ободряющим голосом и с неподдельной радостью говорит парень.

— Плохо. Я рассчитывал на минуту тридцать пять, — отвечает презрительно Павел. На лбу у него выступают морщины.

— Да брось ты. До тебя им не добраться. Ты один здесь такой псих. Ставлю бутылку рома, что ты выиграешь.

— Так я не сомневаюсь, что выиграю. Просто я должен был проехать лучше, — начал себя казнить Павел.

Тут я решаю вмешаться в разговор.

— Так с тобой же был я. Машина была тяжелее!

— Напротив, ты придавал уверенности, которая должна была позволить преодолеть это расстояние еще быстрее.

— Ты точно псих, — сказал парень и пошел обратно к линии финиша, так как по рации ему передали, что на старте следующая машина.

Паша сел на поваленное дерево на обочине и достал пачку сигарет. Впервые вижу, чтобы он курил. Я как-то не мог представить себе его с сигаретой. Есть такие люди, которым просто не подходит курение. Может, дело во внешности или образе. Например, мой отец никогда не курил, и я его с сигаретой даже представить себе не могу.

Он закурил, и мне тоже захотелось. Я никогда не курил постоянно. Мог иногда закурить во время вечеринок или в перерывах между парами в университете. Либо же, когда встречал курящую девушку, которая мне очень нравилась. Чтобы стать немного ближе к ней, я тоже курил. Сейчас у меня возникло именно такое чувство. Я хотел сделать то же, что и Паша.

— Не угостишь сигаретой?

— Ты же не куришь!

— С чего это ты взял?

— Знаю, — Паша сказал это, не глядя на меня, затем прикурил и протянул мне сигарету. Я сел рядом. Противный дым наполнил мой рот, потом — легкие. Я не курил уже где-то полгода и чуть не закашлялся, но остановил себя через силу. Паша посмотрел на меня и усмехнулся.

— Противно, да? А если бы я сейчас вогнал в вену дозу героина, ты тоже угостился бы?

— Что ты этим хочешь сказать?

— То, что ты слабое бесхребетное существо, червяк, — ответил он.

Он даже не понимает, что второй раз за пять минут оскорбил меня.

— Ты не слушаешь и не знаешь себя, а лишь пытаешься подстроиться под окружающих. Вот только что я тебя назвал червяком. А ты молчишь. Почему ты не ударил меня за это? Или хотя бы не попытался возразить?