Клуб «Ритц» - [39]

Паша сразу прекратил шептать. Словно очнувшись от сна, он посмотрел на меня непонимающим взглядом, после чего вернул телу вертикальное положение и ответил:

— Прости. У меня бывает. Ха. Давай мы сейчас найдем приятное место, и я расскажу тебе все, что ты захочешь, — это предложение он закончил говорить с самой располагающей улыбкой, мгновенно обратно превратившись в обаятельного парня на дорогом автомобиле.

14

Бар Legoga. Мы одни в дальнем зале. Заказываем кальян, закуски, сок. Я решаю выпить виски. Несмотря на располагающую к общению обстановку, никто не начинает разговор. Меня волнует только один вопрос, но неудобно задавать его второй раз.

Смотрю на Павла. По его внешнему виду видно, что он из очень богатой семьи. Хороший костюм, наглаженная рубашка, даже запонки на рукавах. У него очень интересные черты лица. Немного грубые, но в то же время притягательные. Таких как он, можно часто увидеть в рекламах мужского парфюма. Подбородок покрывает небольшая щетина.

— Давай отложим немного разговор об Оле. Я вижу, что не только это тебя волнует, — перебивает мои размышления Павел.

— Что? Меня?

— Ну а кого еще?

— Паш, я ведь очень плохой человек. В последнее время я пошел не тем путем, — после этих слов я вспомнил слова Паши про темный путь и всякую другую фигню.

— Нет плохих людей. Есть плохие поступки. «Всякий верующий в Него получит прощение именем Его», — говорит Писание. — «Открой сердце свое, впусти в него Свет».

— Хм. Я открыл сердце свое, и в него вошла тьма. Каждый мой день хуже предыдущего.

— Дружище, ты должен отпустить нить зла. Забудь о клубе, забудь о ней, как о плотском вожделении. Ты не знаешь ее с другой стороны, лишь с точки зрения секса и похоти. И, возможно, она тебя сильно разочарует.

За свою жизнь я сумел понять только две вещи. Самое главное, что Бог существует. А, во-вторых, зло заразительно подобно инфекции. Стоит к нему только прикоснуться, как оно целиком тебя поглощает. И тогда все, на что ты способен — творить зло.

Кто он? Зная его несколько минут, я готов раскрыть ему душу. В этом человеке чувствуется что-то не то, и, в тоже время, он так умеет расположить к себе. Выпив уже третий стакан виски, я решаюсь рассказать сразу обо всем.

— Я обесчестил девушку, убил человека, мой разум поглощен одними грешными мыслями. И я не могу представить свою дальнейшую жизнь без Оли.

Павел в ответ ничуть не смутился, а, наоборот, даже немного улыбнулся, точнее, скривил рот. Что это было — презрение, сочувствие? Теперь он смотрит на меня строго, как будто ждет объяснений. Но что говорить? Я не знаю. Мысли и чувства распирают меня изнутри, они хотят вырваться наружу. Но их слишком много, я не могу ничего выразить. Потом он кладет свою руку на мое плечо. Пристально смотрит мне в лицо и кивает:

— Не бойся меня. Со мной Бог.

От его слов веет спокойным холодом, отчего у меня на руках появляются мурашки. Я стараюсь быстро подобрать слова, чтобы только он не продолжал говорить:

— Я увидел Олю… С первой минуты я был порабощен ее красотой, ее обаянием. Я видел, что с ней делают на сцене, и мне хотелось увести ее оттуда, но я не мог, — мои слова полились бурной рекой. — И в моей беспомощности единственное, что мне пришло на ум — это стать подобным ей. Я хотел, чтобы со мной проделывали то же, что и с ней. Я никогда не позволял себе грязного секса с девушками, а теперь это стало для меня целью. Я ищу любой момент, чтобы трахнуть кого-нибудь, обесчестить. Я хочу не любви, а именно грязи! И чем большую боль я причиняю девушкам, тем большее получаю удовольствие. Я не гнушаюсь ничем. Наркотики в коктейли, чтобы сломить сильный дух и прочные моральные устои.

— Вероника, — тут у меня екает в груди. — Я воспользовался ее любовью и нанес удар в самое сердце. А если я навсегда заставил ее разочароваться в жизни? — у меня выступили слезы. Это слезы злости. В эту минуту мне не жаль Веронику. Я хочу, чтобы ей было еще хуже. Павел отпускает мое плечо. — Все эти поступки подталкивали меня к следующим, еще хуже. На работе меня невероятно бесил один парень. Он изводил меня каждый день. И я попросил приятеля, чтобы тот избил его. Раньше я никогда не решился бы на такой шаг, но тогда я себя уверил, что должен поступать с людьми по-свински. Это придало мне смелости. Тот молодой человек скончался от повреждения головного мозга. Меня теперь посадят. Они уже вышли на меня. И это будет честно. Такие, как я, должны прозябать в тюрьме. Но я хочу обладать Олей.

Мои излияния, похоже, не произвели никакого впечатления. Только улыбка его стала чуть менее кривой. Ну, ответь же что-нибудь. Лучше ударь, но не молчи.

— Ты не свинья. Ты обратился к тьме. Но я помогу тебе, — наконец прошептал он. — Птица Феникс возрождается из огня. Возможно, ты зашел слишком далеко. В этом вина твоей скромности. Ведь самоограничение и мораль — очень хрупкие границы. Если ты не знаешь, что за ними скрывается, то тебя с головой поглотит порок, стоит тебе лишь раз преступить черту. Согрешившая монахиня втройне грешна. Только кровь может искупить ее грех.

А ты? Ты не знал другой жизни. А тут для тебя открывается целый мир, как для невинной монахини, в келью которой зашел странствующий рыцарь. Для нее он становится синонимом смысла жизни, а ты растворился в Оле. Но к чему ты стремишься? Ведь поступки человека определяют его путь к Богу. Бог не может заставить человека пасть в бездну. Оля смогла опустить тебя на тот уровень, о существовании которого ты мог только догадываться. Она не от Бога.