Клуб Ракалий - [30]

Но хотя бы от одной заботы Клэр его избавила, прозаичным тоном сообщив, едва он подошел:

— Ты — Бенжамен.

И, отобрав у него одну из банок, прибавила:

— Дай глотнуть.

— Извините меня за брата, — пробормотал Бенжамен. — Он сущее наказание.

Пол показал ему язык, а затем обратился к Мириам:

— Я покажу тебе мою, если ты покажешь мне свою.

Мириам смерила его взглядом, каким обычно удостаивают болотную жабу.

— Ты ведь в «Кинг-Уильямс» учишься, верно? — продолжала Клэр. — Я тебя видела в автобусе.

— Верно, — ответил Бенжамен. Реплика далеко не блестящая. Он присосался к соломинке, лихорадочно придумывая, что бы еще сказать.

— Вы, случаем, не из церкви? — спросил он.

— Из церкви? — изумленно переспросила Клэр. Наступило молчание, затем она, явно считавшая эту тему не заслуживающей повторного к ней обращения, благосклонно произнесла: — Я видела тебя с твоими друзьями. У вас всегда такой надменный и заносчивый вид.

— О. Вообще-то мы не такие. Во всяком случае, на мой взгляд.

— Ты ведь знаком с Филипом Чейзом?

— Конечно. Мой лучший друг.

— И с Дугги Андертоном тоже?

Мириам, резко дернув головой, отвернулась.

— Дугги? — переспросил Бенжамен. — Никто не зовет его «Дугги».

— Вот как? — удивилась Клэр. — А я почему-то думала, что так его все и называют.

Она уже заметила покрывшую лицо сестры смертельную бледность и поняла, что даже фамилию Андертонов упоминать не следовало. И поспешила сменить тему:

— Жаль, что у нас так мало общего, правда? Я о наших школах.

— Да, — ответил Бенжамен. — Хорошо бы нам устроить что-нибудь общими усилиями.

Эта возможность породила в его мозгу быструю вереницу мыслей, приведших к небрежным тоном заданному вопросу:

— Ты ведь знакома с Сисили, так? Сисили Бойд.

Клэр закатила глаза. Бенжамен явно задел ее за живое.

— Господи, ну почему все мальчики вашей школы помешались на Сисили? Почему они только ею и бредят? Ну что уж в ней такого? Она даже не очень красивая.

— О нет, — возразил Бенжамен. — Сисили — красавица.

Не стоило это говорить, но остановиться вовремя он не смог.

Клэр ответила ледяной улыбкой: — Понятно. Перед нами образчик отроческой влюбленности, не так ли? — Она надорвала новый пакетик картошки и, даже не предложив Бенжамену угоститься, заявила: — Ну так могу сказать тебе одно: ты в этой очереди первым не будешь.

— Я знаю, — ответил Бенжамен. Клэр явно думала обидеть его, однако Бенжамен усмотрел в ее замечании лишь печальную истину. — А все ваши девочки влюблены в Гардинга, правильно? Просто потому, что он такой занятный.

— Вот уж нисколько, — фыркнула Клэр. — Никто в него не влюблен. Да, с ним бывает весело, но и не более того. В вашем выпуске есть только один ученик, на котором помешаны все наши девочки.

Бенжамен подождал уточнений, но, по всему судя, имя этого ученика было слишком очевидным, чтобы его называть. В конце концов он решился спросить:

— Ты говоришь о Калпеппере?

— Калпеппер! Нет, уволь. Твой Калпеппер — мистер Отвратина!

— Ладно, тогда о ком же?

— О Ричардсе, разумеется. Бенжамен остолбенел:

— О Дяде Томе?

Клэр ахнула и едва не подавилась картошкой:

— Неужели вы так его называете?

— А что?

— Но это же… оскорбительно.

— Да почему? Это всего лишь шутка.

— Но он же черный, как можно называть его Дядей Томом? Тебе самому понравилось бы, если б тебя называли не настоящим твоим именем?

— Так меня никто им и не называет. Во всяком случае, в школе. Меня называют Бентом.

Клэр, похоже, готова была прыснуть или отпустить какое-то ядовитое замечание, но передумала и вместо этого резко спросила:

— Ты не хотел бы куда-нибудь со мной сходить?

— Сходить? — переспросил Бенжамен. Желудок его произвел сальто-мортале и замер, стиснутый упоенным ужасом.

— Во вторник в церковном зале будут играть диско. Мы могли бы пойти туда попрыгать.

Попрыгать Бенжамену ни разу еще не доводилось. И занятие это представлялось ему устрашающим. Но, слава богу, ответ на предложение Клэр у него имелся:

— Во вторник я никак не могу, собираюсь оттянуться в «Барбарелле».

«Барбареллой» называлось одно из самых стильных ночных заведений Бирмингема, и небрежность, с которой Бенжамен упомянул его, да еще и в сочетании с «оттянуться», эффект возымела немалый. На Клэр и то и другое явно произвело сильное впечатление.

— Вот как? — сказала она. — И с кем же?

— С Волосатиком.

— С кем?

— С Малкольмом. Воздыхателем моей сестры. Хотим послушать «Хэтфилд-энд-Норт».

— Никогда о них не слыхала. А можно я тоже пойду?

— Нет, — решительно произнес Бенжамен. — Тебе их музыка не понравится. Она очень сложная, трудная для восприятия. Немного похожа на «Генри Кау».

— И о нем не слыхала тоже.

— Боюсь, это не то, что нравится девушкам.

— Ну вот, а я что говорила? — произнесла, гневно сминая пакетик с картошкой, Клэр. — Заносчивость и надменность.

И в тот же миг звук, какой издает ладонь, плюхнувшая по чьей-то щеке, возвестил, что еще один разговор, ведшийся поблизости, достиг своей высшей точки. Мириам отъехала на стуле от столика, порывисто встала.

— У твоего брата, — сообщила она Бенжамену, — психология муниципального золотаря. Пойдем.

Она схватила сестру за руку и потащила ее к двери, обернувшись лишь для того, чтобы сказать: